Эсмира Исмаилова - На берегах Босфора [Стамбул в рецептах, историях и криках чаек] [litres]

Мне хотелось дотронуться до каждой вещи в этом невероятном месте, которое, очевидно, было более настоящим, нежели холодные музейные залы, в которых любая мелочь запрятана под толстым витринным стеклом.

Потихоньку подтягивались люди: среди них были те, кто когда-то владел всем этим богатством, и теперь, абсолютно безденежные, они приходили, чтобы засвидетельствовать почтение своим бывшим шелковым абажурам, обнаженным мраморным Венерам и коллекциям карманных часов; было несколько случайных туристов, говоривших то ли на китайском, то ли на корейском… Три перекупщика – я сразу выделила их среди остальных: они отличались резкими движениями и профессиональным ястребиным взглядом. Это своеобразный навык, сноровка или просто опыт – моментально выуживать из кучи рухляди стоящую вещь, забирать ее практически даром, а после продавать на гигантском антикварном рынке Стамбула, что на пересечении улиц Gökkuşağı и Düzoğlu. Каждое воскресенье с утра и до позднего вечера он звенит медными ступками и серебряными украшениями времен империи, призывая прохожих прикоснуться к истории и, может быть, даже унести ее кусочек домой в сервант за стекло.

Я села на последнем ряду, составленном из шатающихся венских стульев, и принялась следить за аукционистом, которым был все тот же бледный Ибрагим – правда, по случаю торгов он нацепил батистовый шарф-крават, вытянутый из замшелых сундуков тех времен, когда французские денди диктовали в этих землях модные законы. Нужно отметить, что в этом образе Ибрагим выглядел нелепо.

Рядом со мной сидела миниатюрная старушка. Она сурьмила себе брови и, кажется, румянила щеки и оттого казалась почти что мертвецки безобразной. Амка назвала бы ее Бабой-ягой, я же, кроме всего прочего, отметила тонкие щиколотки, покрытые паутинкой морщин, и длинные пальцы с перламутровыми лепестками ногтей.

Определенно, она была аристократкой или балериной – только эти две категории женщин обладают такой безупречной осанкой.

Из шелкового ридикюля она достала носовой платок с кружевом и аккуратно промокнула губы. Она сама была как уникальный антикварный экспонат, с которого нужно сдувать пылинки. Я наблюдала за ходом торгов и исподволь поглядывала на свою соседку.

Неожиданно она оживилась: заерзала на месте и стала учащенно дышать. Ибрагим держал на бархатном подносе небольшую брошь. Это была обычная камея из перламутра, в рамке из некрупного жемчуга. Тонкий профиль девушки на броши я с трудом различала со своего места. Все желающие могли подойти ближе, чтобы рассмотреть лот. Моя соседка повернулась ко мне и тихо спросила:

– Вы не хотите купить эту брошь?

«Купить брошь?» Я определенно не собиралась делать какие-либо покупки, однако вопрос меня смутил.

– А вы? – Я не нашла больше ничего, что ответить.

Она помолчала, а после снова спешно стала шептать:

– Это очень ценная брошь, поверьте. Купите ее.

Ее не по возрасту подведенные глаза будто молили о помощи, хотя я по-прежнему ничего не понимала. Я даже не знала, сколько денег в моем кошельке и принимают ли здесь карты.

Все заинтересованные расселись по местам, и Ибрагим назвал начальную ставку.

– Триста лир!

После короткого шуршания и перешептываний делец с антикварного рынка поднял руку.

– Триста пятьдесят лир! – громогласно заявил аукционист.

Я молчала, не зная, как быть в этой ситуации.

– Триста пятьдесят лир – раз, триста пятьдесят лир – два…

– Beş yüz! [85] Пятьсот! ( тур .). – я постаралась сказать как можно громче, но голос дрогнул и ужасный акцент выплыл наружу. Все тут же обернулись: даже два туриста, которые вообще не понимали, что происходило.

Старушка напряглась. Ибрагим удивленно поднял брови и посмотрел на коллегу с большого базара, который внимательно смотрел в мою сторону, пытаясь по мне понять: стоит ли камея торга. Я глупо улыбнулась, и он отступил, решив, что я решила всего лишь поиграть в героиню фильма «Лучшее предложение» [86] «Лучшее предложение» (2013) – фильм итальянского режиссера Дж. Торнаторе об истории любви и обмана в мире дорогих художественных аукционов и антиквариата. .

– Пятьсот лир – продано девушке в куртке… ммм…

Он запнулся, а я стала мысленно ругать себя за то, что надела ветровку старшей дочери, на которой красовался бигль Снупи из американского комикса «Peanuts». Я любила этот персонаж, созданный художником Шульцом в 1950-м году, что вполне вписывалось в концепцию антиквариата.

Старушка рядом тихонько положила свою сухенькую ладонь поверх моей и крепко сжала. Я почувствовала глубокую благодарность, исходившую от нее, а она снова достала платок – на этот раз, чтобы промокнуть глаза.

Я расплатилась за камею, а довольный Ибрагим пригласил меня на следующий аукцион.

На улице меня ждала все та же старушка. Правда, здесь, при свете солнца, она не пугала так, как в пыльном зале антикварной лавки.

– Проводите меня, и я вам объясню.

Я охотно пошла за ней по каменной мостовой, окруженной с обеих сторон такими же раритетными зданиями, какими были и их обитатели.

– Когда-то эта камея принадлежала мне. Мне ее подарил очень важный для меня человек. Он был важен для всех нас, – она остановилась, чтобы перевести дух, а я подумала, что весь этот город пронизан невероятными историями: тайные подарки, любовные интриги, измены и обязательно смерть и одиночество.

– У меня нет родственников, поэтому я потихоньку ношу Ибрагиму свои вещи – на это и живу. Камею я хранила дольше всего, пока нужда не заставила отдать и ее.

– Но почему вы просили меня купить ее? Разве не важно, кто будет владеть?

– Конечно же, важно. Я хотела непременно видеть ту, которой она будет принадлежать. Если бы вы только знали, кто мне ее подарил и сколько она может стоить сегодня…

– Но почему вы не рассказали об этом? Вы могли выручить за нее намного больше денег.

– Это вопрос чести. Я не могу раскрыть тайну, потому что она не только моя. В Стамбуле так не принято.

Еще одна сторона старожилов этого города раскрывалась мне:

стамбульцы любят секреты. Они придают их жизням загадочность, пикантность и уникальность.

Мы дошли до дома № 31 из красного кирпича.

– Я здесь живу. Вон там, на самом верху. Заходите, если будете рядом. Я вас напою чаем. И еще раз спасибо вам…

Я шла быстрым шагом в сторону дома, сжимая в кармане перламутровую камею в жемчужной окантовке, которая так много видела и знала, но теперь безмолвно покоилась в моей ладони.