Жан-Батист-Бартелеми Лессепс - Лессепсово путешествие по Камчатке и южной стороне Сибири

В Хайлюле [110], остроге, расположенном на берегу моря в устье реки того же названия, в шестидесяти шести верстах от Уки, я нашёл только две юрты и с дюжину балаганов; и также имел удовольствие видеть кожаную байдару. Эта лодка была около пятнадцати футов в длину и четырёх в ширину; корпус сделан из довольно тонких досок, наложенных друг на друга с перехлёстом; длинный и толстый кусок дерева служил килем; деревянные части крепились между собой кожаными ремнями, и все это было покрыто моржовыми и тюленьими шкурами.

Я особенно восхитился тем, как были обработаны эти шкуры и как плотно они сшиты, чтобы вода не могла проникнуть в лодку. Обводы лодки несколько сходны с нашими, но менее округлы и потому менее изящны; концы её острые, а дно плоское. Это придаёт ей остойчивость, в отличие от обычных лёгких лодок, но делает байдару тяжелее. Для защиты от снега лодка эта находится под специальным навесом. Тойон уступил нам свою юрту, в которой мы заночевали, не имея возможности продолжать путь до следующего дня. С момента нашего прибытия ветер усилился и не стихал до середины ночи.

В десять часов утра на следующий день Хайлюля скрылась за поворотом дороги, и мы миновали старую деревню с таким же названием, которая была покинута из-за неудачного расположения. Далее мы встретили ещё несколько заброшенных жилищ, бывших прежде острогом Ивашка [111], который по той же причине был перенесён на тридцать вёрст от своего прежнего положения. Мы снова вышли к морю и некоторое время ехали по восточному побережью. В этом месте оно образует ещё одну бухту, которую я хотел осмотреть, но, как и прежде, туман помешал мне это сделать. Я заметил, что туман рассеивался по мере того, как ветер поворачивал на северо-восток, который до сих пор был западным и северо-западным.

Ивашка находится в сорока верстах от Хайлюли на берегу моря. Она состоит из двух юрт и шести балаганов и расположена на небольшой реке того же названия, которая была полностью замёрзшей, как и та, которую мы только что миновали.

Мы заночевали в этой деревне и провели там значительную часть следующего дня, опасаясь урагана, который нам предсказывали. Наконец, хотя было уже довольно поздно, мы решились ехать дальше и достигли деревни Дранка [112], до которой было тридцать вёрст. Расположение этого острога аналогично предыдущему. Здесь мы нашли русского офицера Гауса [113]: он приехал из Тигиля и привез господину Козлову всякие предметы палеонтологии.

Мы оставили Дранку на рассвете 27 февраля, а после полудня пересекли залив размерами пятнадцать на двадцать пять вёрст, вход в него был не шире пяти вёрст [114]. У него низкие берега, и мне показалось, что к западу-северо-западу от входа в него, в направлении Караги [115], суда могут спокойно встать на якорь и укрыться от всех ветров, кроме восточного. К югу от входа в залив нет такой хорошей гавани – говорят, там песчаные отмели; я был вынужден довериться этим сообщениям, так как лёд и снег мешали мне получить более точные сведения.

Мы проехали в этот день семьдесят вёрст и вечером прибыли в острог Карага, который стоит на возвышенности и откуда открывается вид на море. В нём всего три юрты и двенадцать балаганов, рядом — река Карага. Эта река впадает в море на расстоянии нескольких ружейных выстрелов от острога, который является последним в Камчатском округе; деревушка в ста верстах далее, в которой живут несколько камчадалов, уже не входит в его пределы.

Здесь мы были вынуждены ожидать, когда прибудет сушёная рыба для корма нашим собакам в тундре, которую нам теперь предстоит пересечь, и я воспользуюсь этой возможностью, чтобы привести в порядок свои записи, сделанные в этой и предыдущих деревнях. Они не будут расположены в том же порядке, в каком были написаны; как вы понимаете, быстрота, с которой мы путешествовали, часто не оставляла мне выбора в этом отношении [116].

Сначала я расскажу о юртах, которые я ещё не описал и которые заслуживают особого внимания. Как я уже писал, эти странные дома утоплены в землю, а то, что возвышается над землёй, похоже на усечённый конус. Чтобы составить себе правильное представление о них, представьте себе большую квадратную яму со стороной двенадцать-четырнадцать ярдов и восьми футов глубиной; четыре стороны ее выложены брусом или досками, а промежутки между этими стенами заполнены землёй, соломой или сухой травой и камнями. На дне ямы закреплены несколько столбов, поддерживающих поперечные балки, на которые опирается крыша. Крыша начинается на одном уровне с землёй и с плавным наклоном поднимается на четыре фута над ней; толщиной она два фута и сделана также, как и стены. Наверху есть квадратное отверстие размером три-четыре фута, которое служит дымоходом и входом в юрту для мужчин и женщин, куда входят и выходят с помощью своеобразной лестницы в виде бревна со ступеньками, которое поднимается на уровень с этим отверстием. С одной стороне юрты есть ещё один очень узкий вход, но пользоваться им считается своего рода позором [117]. Я закончу описание внешней части этих жилищ, добавив, что они окружены довольно высокими частоколами, несомненно, для защиты от порывов ветра или снегопадов; говорят, однако, что эти ограды раньше служили крепостными стенами для защиты от врагов.

Едва мы спустились в это туземное жилище, как тут же пожелали выйти, вид и запах внутри были отвратительны. Внутренняя часть юрты состоит из одной комнаты высотой около десяти футов. Вдоль стены по кругу — скамья шириной в пять футов, покрытая полуизношенными шкурами. Эта скамейка находится всего в футе от земли [118]и обычно служит кроватью для нескольких семей. Я насчитал в одном юрте более двадцати человек мужчин, женщин и детей. Они едят, пьют и спят вместе, удовлетворяют все требования природы без стеснения и скромности и никогда не жалуются на ядовитый воздух, царящий в юрте. Огонь в жилище горит почти непрерывно. Очаг обычно находится в середине юрты. Вечером угли сгребаются в кучу, а вход в юрту закрывают; таким образом, тепло сохраняется в течение всей ночи. При свете тусклой лампы, ужасный запах которой я уже описывал, мы рассмотрели в углу юрты [119]убогий образ какого-то святого, блестящий от жира и почерневший от дыма. Именно этим иконам камчадалы поклоняются и возносят молитвы. Остальная мебель состоит из сидений и нескольких сундуков из дерева или коры. Кухонная утварь сделана из меди или железа, но вся она отвратительно грязна. По жилищу разбросаны остатки сушёной рыбы, и женщины и дети постоянно жарят куски лососёвой кожи, которая является одним из их любимых блюд.

Необычность детской одежды особенно привлекла моё внимание; говорят, что на самом деле это одежда коряков. Она состоит из единственной оленьей шкуры, которая покрывает всё тело и так плотно подогнано, что дети кажутся полностью зашитыми в шкуру. Отверстия внизу — впереди и сзади — даёт возможность очищать ребёнка. Это отверстие покрыто полоской шкуры, которая может отстёгиваться; она поддерживает между ногами ребёнка пучок мха [120], который по необходимости обновляется. Кроме обычных рукавов, к одежде подвешены ещё два других, чтобы поместить в них руки ребёнка, когда он замёрзнет; с одной стороны они зашиты и выстланы изнутри мхом. К платью прикреплён капюшон, также из оленьей шкуры; в юртах головы детей почти всегда обнажены, а капюшон висит у них за плечами. Кроме всего этого, они подпоясаны своего рода кушаком из оленьей кожи. Женщины носят своих детей на спине с помощью кожаного пояса, который проходит вокруг лба матери и под ягодицами ребёнка.