Жан-Батист-Бартелеми Лессепс - Лессепсово путешествие по Камчатке и южной стороне Сибири

Моей первой заботой, не считая благодарного объятия моего избавителя, было снять кожаную сумку, прикреплённую к моему поясу. Несмотря на клеёнку, в которую были завёрнуты бумаги, вода проникла внутрь, и я опасался за состояние двух важных пакетов, на которые граф де Лаперуз особенно обратил моё внимание. Я с удовольствием обнаружил, что они почти не пострадали.

Свою шкатулку я оставил на другой стороне реки; моё беспокойство по поводу нее было вскоре развеяно появлением господина Аллегретти и других, которые привезли её мне. Они всё ещё были взволнованы той неприятность, в которую я попал, и считали чудом, что я сумел спастись. Я только что видел смерть слишком близко, чтобы не быть того же мнения.

Мы снова оседлали лошадей и поехали, но, признаюсь, меня охватил ужас, когда мы приблизились к очередной переправе через реку. Впоследствии я стал посылать кого-нибудь из проводников вперёд, и не успокаивался, пока он не подавал мне знак с противоположного берега.

В этот день, как и во все предыдущие, начиная с нашего отъезда из Охотска, мы всё время ехали по лесу или по берегам рек. В лесу деревья [238]вдоль дороги невелики, но ветвисты и так густо поросли кустарником, что моим якутам часто приходилось расчищать дорогу тесаками [239], что ещё больше замедляло наше передвижение, так что мы никогда не ехали быстрее, чем пешком.

В Уракское Плотбище [240]мы прибыли довольно рано. Это было первое поселение, которое мы видели после юрт лодочников, мы провели там остаток дня. Деревушка эта стоит на берегу Урака; жителей в ней всего пять солдат, каждый живёт в своей избе. Они назначены охранять склад для казённых грузов, прибывающих из Охотска или Якутска. Иногда они сопровождают товары до устья Урака; но на этой реке столько препятствий — отмелей и порогов, а суда такие непрочные, что плавание здесь весьма утомительно и опасно.

На следующее утро, то есть 13 июня, мы переправились на лодке через реку; она берет свое начало недалеко от большого озера [241], где мы остановились в тот же вечер. Озеро расположено на возвышенности, имеет около семи вёрст в окружности и, как говорят, изобилует рыбой.

Не могу не рассказать о сцене, происшедшей в тот день с моими проводниками, которым пришлось оставить на дороге лошадь. Они остановились и стали совещаться вокруг животного. Сгорая от нетерпения и не видя конца их дискуссии, я уже готов был выразить свое недовольство, но они опередили меня, прося прощения за задержку, которую они создали. Обычно, когда они теряют лошадь, случайно или от чрезмерной усталости, то обычно отрезают у неё хвост и уши, которые они обязаны предъявить владельцу, чтобы оправдаться или оплатить потерю. Но сейчас спор шёл о том, должны ли они положить конец бедному умирающему животному. Это потребовало некоторого времени, а я был не в том настроении, чтобы жертвовать им, и поэтому заявил им несколько сердито, что есть более простой, быстрый и менее жестокий способ достижения этой цели. Я обещал им засвидетельствовать потерю и вместо обычных доказательств взять на себя вину за гибель лошади. Они без колебаний согласились на моё предложение, и это, как мне сказали, было немалым доказательством их уважения.

В надежде, что мы поедем быстрее, я поручил наш багаж заботам старшего Недорезова, а сам отправился вперёд с господином Аллегретти, Голиковым и одним якутом. Нам встретилась небольшое болотце, глубиной около фута. Я поехал по нему вместе с господином Аллегретти, а Голиков последовал за нами, держа мою шкатулку на седле. Но не успела его лошадь сделать и десяти шагов, как споткнулась и сбросила седока; более заботясь о порученном ему грузе, чем о собственной сохранности, он упал, не выпуская шкатулки из рук. Я тут же соскочил и прибежал к нему на помощь; но он упал в мягкую трясину и не получил никаких повреждений. Больше всего его беспокоило то, что шкатулка была мокрой, но я утешил его, показав, что вода не проникла внутрь.

Наши лошади так устали, что нам пришлось спешиться и вести их под уздцы, а якут подгонял их ударами сзади. Так мы ехали весь день, отдыхая каждые полчаса там, где уже начинала появляться свежая трава [242], чтобы в какой-то мере накормить наших бедных животных.

Юдомский Крест – Плохое состояния лодок – Пороги – Чёртова протока Юдомы – Река Мая – Встреча с лодками экспедиции Биллингса – Удачная покупка лошадей – Якутские песни – О путешествие до Амги – Пребывание в Амге – Описание якутской юрты – Напиток под названием кумыс – Обычаи и нравы якутов – Сказки – Похороны – Деревянные идолы злого духа – Летние жилища якутов – Прибытие в Ярманскую – Ширина Лены у Якутска.

Около трех часов пополудни 16 июня мы прибыли в Юдомский Крест [243]. На возвышенности, недоступной для речных паводков, находятся несколько складов. Их охраняют четыре солдата, склады также служат им убежищем, когда их жилища на берегу Юдомы затопляет; эти же солдаты служат лодочниками и перевозят путешественников.

Увидев мою подорожную, они изъявили готовность исполнять все наши указания. К несчастью, все их лодки находились в самом плачевном состоянии, какое только можно себе представить, а у нас не было ни материалов, ни рабочих, чтобы их починить. Те, кто был послан из Охотска, вряд ли скоро прибудут, а мне не терпелось начать плавание [244]вниз по рекам Юдома, Майя и Алдан. Среди тех солдат только один когда-то совершал это путешествие, но с тех пор прошло девять лет, и он совершенно забыл маршрут. Мне посоветовали не брать его, если только все остальные не откажутся.

Поэтому единственной моей надеждой оставался Недорезов, который и сопровождал меня в качестве лоцмана. Но какой был из него лоцман! Только однажды, двенадцать лет тому назад, он был на этой реке, когда три года ехал из Якутска в Охотск. Он вёл тогда большой караван строительного леса, якорей, снастей и других материалов для постройки кораблей.

Из четырёх лодок, стоявших на берегу, я выбрал самую лучшую и самую узкую — двенадцать футов в длину и шесть в ширину [245]. Осмотрев её, я определил, что она должна быть проконопачена, просмолена и иметь дополнительную доску в носу, чтобы она могла противостоять волнам. С помощью двух досок и нескольких гвоздей из старой лодки один из солдат, который немного разбирался в плотницком ремесле, сделал последнюю часть дела, но нам нужны были ещё материалы для ремонта других лодок. Мы безрезультатно рылись в складах, и в течение всей ночи я не переставал ломать себе голову, придумывая какой-нибудь выход.

На рассвете, идя к лодкам, я удачно запнулся о старый толстый канат, валявшийся на берегу. Я отнёс его своим солдатам; он был тотчас же разрезан на куски и распущен; таким образом, у нас появился запас пакли, и три самые большие течи были законопачены. Теперь трудность состояла в том, чтобы закрепить паклю; мои рабочие предлагали закрыть щели планками, но у нас не было ни одного гвоздя. Но, как говорится, «голь на выдумки хитра!». С помощью буравчика, который был нашим единственным инструментом, мы наделали отверстий вокруг щелей; через них пропустили тонкий шнур, который я нашёл в своем багаже, и таким образом прочно закрепили планки на щелях. Отверстия, чтобы вода не проникала в них, забили колышками. В три часа пополудни мы закончили ремонт, починили руль, поправили весла, и я приказал своим людям быть готовыми к следующему утру.