Жан-Батист-Бартелеми Лессепс - Лессепсово путешествие по Камчатке и южной стороне Сибири

На другой день господин Долгополов представил меня губернатору, генерал-майору Арсеньеву [283], и я передал ему депеши от господина Козлова, так как генерал-губернатор господин Якоби [284]был тогда в Петербурге. Я был очень польщен тем, как господин Арсеньев принял меня. Он был так любезен, что настоял на том, чтобы у меня не было другого стола, кроме его, и представил меня своей семье [285]. Согласие, здравый смысл и жизнерадостность, царящие в этом доме, поистине восхитительны и являют окружающим подлинный пример семейных отношений.

Я воспользовался расположением и любезными предложениями губернатора, чтобы искренне рекомендовать ему моего солдата Голикова. Бесчисленные услуги, оказанные мне этим храбрым человеком, его верность, преданность и усердие, выдержавшие все испытания, больше говорили в его пользу, чем все мои рекомендации. Господин Арсеньев пожелал заполучить себе такого достойного подданного, но устремления бедного Голикова [286]не желали ничего другого, как служить в Якутском гарнизоне, чтобы быть поближе к отцу, жившему в этом городе, и привязанность к господину Козлову, под чьим началом он считал счастьем служить. Это ещё более усилило интерес, который вызвал мой рассказ о нём, и мой протеже немедленно получил ту награду, которую я просил для него.

После этого я нанёс визит господину Поскачину, близкому другу господина Козлова, чья рекомендация обеспечила мне самый изысканный приём. Я встретил в его доме католического священника, посланного в Сибирь для службы в Римской католической церкви. Его резиденция находится в Иркутске.

Этот город, столица Иркутского и Колыванского наместничеств, расположен на берегу Ангары и недалеко от устья Иркута, от которого он и получил свое название. В нём много каменных и кирпичных зданий и церквей; деревянные дома велики и удобно расположены; население города многочисленно, а общество блестяще; множество офицеров и чиновников, живущих здесь, ввели петербургские порядки и обычаи. У каждого из них есть свой экипаж, количество лошадей которого определяются чином и должностью служащего.

Я уже отмечал, что все суды соседних провинций находятся под юрисдикцией судов этого города. Здесь же расположена кафедра архиепископа, который исполняет свою должность на всей территории этой части Российской империи.

Но именно коммерции эта столица обязана своим великолепием. По своему положению она является перевалочным пунктом между Россией и Китаем. Известно, что сношения двух стран поддерживаются по суше; иногда они активные, иногда вялые и часто прерываются; они претерпели столько изменений, что, по-моему, необходимо вернуться к истокам этих связей, чтобы судить об их постоянстве и тех улучшениях, на которые они способны.

Первые сведения о них датируются серединой прошлого века, примерно временем нашествия маньчжуров, которые долгое время опустошали северные провинции Китайской империи, пока, наконец, полностью не подчинили её себе. Первая попытка торговли с южным соседом была предпринята доверенными лицами тобольского губернатора в Пекине. Отнюдь не обескураженные ничтожным успехом этих эмиссаров, российские и сибирские купцы объединились, чтобы извлечь выгоду, насколько это было возможно, из их открытий. В 1670 году они послали караван, который принёс новые сведения и недвусмысленные доказательства возможности успеха. С этого времени торговля множилась, поездки становились всё чаще, а конторы и агентства — все многочисленней.

Этот прогресс встревожил китайцев, и они решили положить ему конец. Были воздвигнуты форты для сдерживания соседа, который с каждым днём приближался всё ближе к берегам реки Амур, Восточного моря [287]и Селенги, незаметно подбираясь к границам Китая. Эти оборонительные меры явились источником весьма жарких споров между двумя империями по поводу их соответствующих границ; произошло несколько военных столкновений и, наконец, открытый конфликт. Много лет возводились, разрушались и снова возводились пограничные форты и крепости, пока в 1689 году оба двора при посредничестве отца Жербильона и отца Перейры, иезуитов, уполномоченных китайским императором, не подписали в Нерчинске мирный договор о вечном союзе [288], который должен был быть выгравирован на двух камнях или столбах, воздвигнутых на границах каждой империи.

Благодаря этому взаимному согласию была обеспечена свободная торговля для подданных обеих держав, которым их правительства выдавали проезжие грамоты. Между тем Китай позаботился о том, чтобы ему заплатили за его снисходительность уступками, которые она требовала от России, потерявшей не только значительную часть своих владений, но и судоходство по реке Амур до самого Восточного моря.

Чтобы возместить ущерб или извлечь из этой торговли бо́льшую выгоду, царь Петр Великий поручил в 1692 году голландцу Избранту Идесу, находившемуся у него на службе, просить у пекинского двора ту же привилегию, которую договор предоставлял частным лицам, и для караванов. Результат переговоров удовлетворил желания петербургского двора, караваны были допущены, а так как правительство оставляло за собой исключительное право посылать их, то оно и получало всю прибыль [289]. Эти путешествия длились по три года, для русских купцов были назначены караван-сараи для обмена товарами, а император Канси [290]оплачивал их расходы во время их пребывания в Пекине.

Это спокойствие между двумя державами продолжалось недолго. Дурное поведение и пьянство некоторых русских в китайской столице почти уничтожили их торговлю. Её спасло посольство Измайлова [291]. Благодаря искусству этого переговорщика, беспорядки были прекращены, жалобы удовлетворены, безопасность и доверие восстановлены. Для сохранения порядка в качестве агента русских караванов в Пекине остался Лоренц Ланг [292].

После его отъезда торговые дела, как и поведение русских, постоянно ухудшались, что возбуждало естественную для китайцев горделивость и подозрительность. Отказ выдать несколько племён монголов, ставших данниками царя, довершил негодование императора; все русские были изгнаны из Китая, и между двумя народами больше не было связи [293].

В 1727 году граф Рагузинский [294], посол России к преемнику [295]мстительного Канси, возобновил эти торговые связи новым договором, который безвозвратно устанавливал границы каждой империи и подчинял купцов строгим правилам, рассчитанным на то, чтобы навсегда устранить все источники раздоров.

Русскому двору разрешалось посылать караван в Пекин один раз в три года, а число купцов ограничивалось двумя сотнями. По прибытии на границу с Китаем они должны были сообщить императору, что китайский офицер может быть послан к ним для сопровождения их в столицу, где их расходы будут покрыты за всё времени их движения. Было также решено, что товары, принадлежащие частным лицам, не должны пересекать границу и что они больше не должны пользоваться привилегией торговать на какой-либо китайской или монгольской территории. Вследствие этого им были назначены два места на границе с Китаем: одно называлось Кяхта, по имени речки, а другое — Цурухайтуй [296], на левом берегу Аргуни, и купцы обязаны были сдавать свои товары в склады этих двух поселений [297].