Данико Ихошвили - Реальность человека 19 века. Мир прошлого из впечатлений и мнений современников

А это уже коммерческий расчет! Помощью этих «небесных» ( презрительное прозвище китайцев, придуманное англо-французскими захватчиками, – прим. ред.) негодяев совершается большая часть нечистых дел, которыми обогащаются английские купцы-князья, дворцы которых составляют европейский квартал города и именитейшие представители которых заседают в британском парламенте.

Гонконг, как и Сингапур, один из важнейших мировых центров контрабанды и даже пиратства, а местные китайцы по своей сути главные агенты по производству этих благородных промыслов во славу христианской цивилизации. Только бы эти китайцы не делали мерзостей британскому населению города, а там пусть творят что хотят!

Если же некоторые из них по неловкости попадутся, так что скрыть дела будет нельзя, то можно немедленно повесить их десяток-другой: перед этим здесь, как и в голландских колониях Зондского архипелага, не останавливаются, благо китайцев много, счета им никто не ведет и заступиться за них официально некому.

Меня очень интересовали в Гонконге Абердинские доки, выстроенные из гранита и служащие местом всяких исправлений и снабжений для английской эскадры в китайско-японских водах, которая в 1869—1870 годах достигала до 24 судов, в том числе нескольких броненосцев. Но время не позволило мне побывать там, ибо эти доки лежат вдалеке от города; да и доступ туда иностранцам, не принадлежащим к командам чинимых судов, затруднителен. Зато я мог посетил превосходный английский морской госпиталь, который помещен на трех больших старых кораблях, стоящих на якоре против самого города.

Опрятность, чистота воздуха и даже свежесть его в больничных каютах поразили меня. Английские матросы и солдаты во время болезней помещаются едва ли не лучше, чем русские офицеры в наших пресловутых военных госпиталях, где и здоровый человек в два-три дня пребывания может легко заболеть. Как это достигнуто в жарком климате Гонконга, я не вполне понимаю; но очевидно, что система наружных галерей (балконов или веранд), завешенных легкими бамбуковыми шторами, пропускающими воздух, но не солнечный свет, играет тут главную роль.

Лед, как привозимый с Аляски, так и приготовляемый искусственно в самом Гонконге, также служит облегчению страданий больных, особенно лихорадочных и горячечных. Наконец, важным условием скорого выздоровления больных служит простор их размещения и возможность выходить из больничной палаты на верхнюю палубу, где, под полотняным навесом можно прогуливаться, играть в шашки, читать или просто беседовать с товарищами. Плавучий госпиталь есть предмет особенного внимания и забот как губернатора Гонконга, так и адмирала, командующего флотом в Китайском море, и это не на словах или на бумаге, как бывает у нас, а на деле. Смертность в госпитале очень мала; гораздо меньше, чем даже в санаториях английской Индии.

Ну, а опиум, создавший величие и богатство Гонконга, где же он?.. Его уже почти нет или по крайней мере есть не больше, чем в Шанхае, Кантоне, Фучжоу и других открытых китайских портах. От времен, когда Гонконг пользовался монополией опиумной торговли, остались только великолепные памятники в виде дворцов Дента, Джардиня, Росселя и других отравителей Китая. Дворец Дентов превращен теперь в гостиницу. Обширный дом Джардиня с великолепным парком, разведенным на голых некогда скалах, красуется в стороне от города; но сам хозяин его живет в Лондоне и состоит членом парламента, как и товарищ его по фирме, Матисон.

А сын великого отравителя, который держал тринадцать клиперов 24 24 Клипер – быстроходное судно для развозки контрабанды по китайским портам, уже принадлежит к сословию ученых и стал известен путешествиями в Австралию. Дома Джардиня, Росселя, Герда и пр. имеют свои отделы почти во всех портах Китая и Японии. Это ведь, собственно говоря, паевые товарищества, где всякий приказчик или конторщик, если оказывается надежным, получает пай или становится компаньоном. В этом безвестном звании он может сделаться богачом и потом стать основателем собственной фирмы; но обычно такого не происходит, а разбогатевший пайщик только становится официальным представителем своего «дома» в одном из портов и тогда великолепно живет и пользуется почетом между собратьями, торговыми выскочками.

Чтобы достигнуть этого величия, нужно только не кутить смолоду и быть «хорошим», то есть плутоватым и наглым приказчиком, но и провести два-три хороших надувательства китайцев или даже европейских собратьев – и репутация дельца установлена.

Его ищут, как гения, для руководства делами какого-нибудь банка или огромной торговой фирмы, пароходной компании и т. п. Я знал потом одного такого «почетного» афериста в Шанхае. Он два раза бежал в Америку от расчетов за его коммерческие мерзости, но оба раза снова его звали в Китай как «умнейшую голову», знавшую, кого, когда и на сколько можно обобрать безнаказанно. В шанхайском отделении «Hong-Kong and Shangai bank’a» ( филиал «Банка Англии», с помощью которого оказывалось давление на экономику Китая, – прим. ред.) он был чуть ли не директором, и грудь его была украшена одним иностранным крестиком, потому что он был в то же время чьим-то вице-консулом, или, как говорилось, поверенным в делах одного посольства, чинам которого платил по 18% годовых за вверяемые ему на текущий счет их капиталы…

Другой подобный коммерческий гений – уже не из янки, а из макаоских португальцев – привел к банкротству колоссальный дом Дента. Но ничего, продолжал пользоваться уважением торгового мира! О коммерсантах из евреев, вроде Сасуна и Ландштейна, или персов, вроде Фрамжиев, Новроджиев и пр., я уже не говорю: это народ, при приближении к которому нужно зашивать карманы, если в них что-либо есть. Это они-то доныне отстаивают теорию, которую так наивно высказал в английском парламенте бывший гонконгский губернатор Джон Боуринг, что «опиум – это предмет роскоши у китайцев, как у нас табак или херес: зачем же воспрещать его продажу, в ущерб бюджету Индии?»

Верст за тридцать от Пекина местность приняла волнистый характер. Лессовая почва ( осадочная порода, в основном светло-желтого цвета. почва с покрытием из рассыпчатых осадочных пород, – прим. ред.) превратилась на дороге в мельчайшую пыль, которая поднималась тучами и немилосердно ела глаза. Часто встречались нищие; они сидели у дороги с чашками на коленках.

Несчастные старухи, увидав караван, выбегали на дорогу и, падая на колени, кланялись в землю. На следующем ночлеге путешественникам посчастливилось найти лучшее помещение. Им отвели просторную фанзу ( сельский китайский дом с двускатной крышей, аналог избы, – прим. ред.) с большими окнами, чистым потолком и выбеленными стенами.