Данико Ихошвили - Реальность человека 19 века. Мир прошлого из впечатлений и мнений современников

Вся пекинская равнина густо заселена. Дорога то и дело проходит через деревни; вправо и влево от дороги тоже видны деревни. По дороге постоянно движение: двигаются караваны навьюченных мулов, тащатся большие телеги, нагруженные товарами. Едут нарядные женщины верхом на мулах, которых ведут мужья. Деревни обсажены деревьями, вдоль деревни, далеко выбегая за околицу, идут тернистые аллеи. За деревнями тянутся рощицы жужубников – деревьев, дающих любимый китайский плод цзаор ( финик, – прим. ред.). Каждая деревня представляет массу зелени, которая в виде оазиса поднимается среди вспаханных полей. Все эти оазисы в перспективе сливаясь в одну общую зеленую стену, заслоняют горизонт, и путнику кажется, что он едет по лесной стране. В действительности же этот лес насажден человеком; сами по себе тут растут только ивы по берегам речек и оросительных каналов.

Промежутки между деревьями сплошь заняты пашнями; на валиках, ограждающих пашни, посеяна клещевина; предгорья с лессовой почвой срезаны террасами, и на них разбиты пашни; даже сухие русла рек разбиваются на участки, удобряются и, снабженные орошениями, превращаются в поля. Таким образом трудолюбивый китаец завоевывает под культуру совершенно бесплодные сухие пространства.

Рисовая мельница

William Alexander

Путешественники вышли из Утая 13 июня и, перевалив хребет У-тай-шань, спустились в долину Ху-то-хэ, остановившись ночевать в деревне Ша-хэ.

Нигде еще толпа не надоедала им так, как в этой деревне. Она заняла весь двор, протеснилась к окнам, и, сгорая желанием поскорей увидеть европейцев, начала рвать бумагу в окнах и, наконец, совсем выставила рамы. Путешественники должны были прибегнуть к силе. Выгнав толпу, они устроили баррикады из бревен и приставили к нему караульных.

Два дня спустя путешественники пришли в город Дай-чжоу. Почти под самым городом им пришлось бороться с жесткой пыльной бурей. С одиннадцати часов задул сильный западный ветер и горизонт потемнел от пыли. Появились вихри, но не в виде тонких и высоких колонн, как на монгольских солончаках, а в виде толстых приземистых столбов, которые одновременно крутилось два или три. Один пропадал, другой начинался. Ветер был горячий и дул с большой силой. Он жег лицо и сушил губы. Мелкий песок хлестал по лицу. Положение было крайне неприятное. К пяти часам ветер успокоился, и караван вошел в город.

Гуй-хуа-чен 25 25 Гуй-хуа-чен, или Гуйхуа, китайское название монгольского города Хух-Хото. На сегодняшний день город входит в состав Китая и имеет первичное название Хух-Хото. Расположен в так называемом внешнем Китае (за Великой стеной), в автономном районе Внутренняя Монголия. , как и все китайские города, обнесен стеной. Здесь города строятся обыкновенно с расчетом на прирост населения, и потому стены относятся на большое пространство от последних городских построек. Города с большим торговым значением быстро разрастаются; когда внутри стен не хватает места постройки располагаются за стенами. Очень часто внешний город больше внутреннего; в Гуй-хуа-чен, например, первый превышает последний в семь раз.

В городе несколько рынков, двести чайных фирм и несколько кумирен. Молодой китайский купец Чо-чжинь-хоу, бывавший в Кульдже, и умевший говорить по-русски, познакомил путешественников с кумирнями, объяснив их значение.

Наиболее характерная из кумирен Люй-цу-мяо, или «воро жея». Сюда приходят советоваться о болезнях, потерях и прочем. Желающий получить предсказание берет пластинки со знаками, кладет их в урну и, потрясая, роняет одну из них. Затем он смотрит на знак на дощечке и отыскивает значение в его книге.

В Ордосе более чем где-либо сохраняется память о Чингисхане. В числе множества легенд, которые рассказываются об этом полководце, наиболее интересна легенда о его будущем воскрешении. Хотя монголы вполне уверены, что кости Чингиз-хана сохраняются в их Эджен-хоро, это нисколько не мешает им рассказывать, что Чингисхан не умер, а только спит, хотя и считается умершим. Лежит он в одной из кумирен, в серебряном гробу, покрытый желтым покрывалом. Каждый вечер ему ставят жаренного барана, и к утру он его съедает. Со дня смерти прошло 650 лет, а до воскресения осталось еще 300. Сам Чингисхан определил время своего воскрешения. К этому времени в Китае воскреснет богатырь, с которым Чингисхан сразится, победит и освободит свой народ.

В восточной окраине хошуна Ушин монголы живут в пещерах, вырытых в лесу (cмесь глины с известью). Одежда ордосцев представляет смесь монгольского с китайским. Шапка летом на голову ордосца большая редкость. Большинство повязывает голову цветным платком, или просто белой тряпкой. Женщины убирают волосы в две косы, опуская их на грудь. Серги носят в виде колец с очень тяжелыми подвесками.

Главные помыслы ордосцев скотоводство и земледелие. Сеют просо, коноплю, гречиху, овес и сорго. Картофель стали возделывать недавно. Есть предложение, что гречиха занесена в Европу монголами; до их нашествия, она не была нам известна.

Кроме культурных растений, ордосцы употребляют в пищу и дикорастущие. Между ними сульхир занимает первое место. Во множестве произрастает здесь лук, а в виде лакомства туземцы едят млечносочные стручья темен-коко (верблюжьи сосцы).

В Ордосе водится прелюбопытный зверек, мышь-эконом, делающая запасы самых отборных зерен проса и конопли. Туземцы рассказывают, что эти мыши целой компанией отправляются на промысел. Они взбираются на колос и выщипывают лучшие зерна. Потом одна из них ложится на спину, другие накладывают на нее зерна и тащат за хвост, как повозку. «Люди потерявшие стыд, грабят мышей зимой», – прибавляют монголы.

Вид на восточную сторону Императорского парка в Гехоле, Китай William Alexander

Стоянка на озере Бага-Чыкыре была последней в Ордосе. Далее путь лежал в провинцию Шэньси, усеянную китайскими деревьями. Дорога от озера поднимается на плоский хребет, отчасти засыпанный буграми подвижных песков. За этим хребтом растительность стала заметно улучшаться. Немного не доходя до города Хуа-ма-чена экспедиция прошла через Великую стену, которая была настолько разрушена, что не оказалась надобности искать ворот, чтобы проникнуть в застенный Китай. Городские стены довольно хорошо сохранились, что не помешало мусульманам взять и разрушить город. В одной половине его совершенно пусто и ничего нет, кроме развалин; другая начала отстраиваться, хотя в ней пока одна улица.