Сергей Эйгенсон - Занимательное литературоведение

Хорошо бы еще сказать, что и шариковский период в истории наших науки и культуры закончился, новый какой-то открылся кадровый источник. Но пока не проглядывается. А чего не вижу – о том и врать не буду.

Есть, правда, версия, что сегодня люди идут, имея в виду будущую работу в стране, только лишь в юридические вузы. Там, дескать, да – разово полученный документ обеспечивает надежное будущее без особого трудового перенапряжения. А в прочие заведения, требующие сколько-нибудь серьезной учебы, идут, якобы, только имея целью дальнейшую эмиграцию и работу по ту сторону нулевой изотермы. Не хочется думать, что это так. Потому, что это означало бы – крахом закончился не только семидесятитрехлетний ленинский эксперимент. Это значило бы, что не выдержал испытаний и умер под трубы и литавры трехсотлетних юбилеев эксперимент, начатый П. А. Романовым. Чего, если по правде, очень не хотелось бы. После таких-то трудов и страданий – и чтобы все оказалось занапрасно.

Спор-то о Гоголе давний. То ли он, действительно, критический реалист, гневно разоблачает николаевскую российскую действительность, так, что всяким Рахметовым-Базаровым осталось только приговор в исполнение привести, то ли этого ничего никогда не было, никакой ревизор в жизни никуда не приезжал, а это всё только символические обозначения страстей человеческих, типа, как в "Синей Птице". Так вот и представляешь себе, как Ляпкин-Тяпкин или Держиморда ломают пальцы и бросают отломанные в публику. Заместо метерлинковского Сахара. Тем более, голова-то этого самого сахара там таки имеет место в Четвертом Действии, Десятом Явлении.

Так вот: не то – суровый реалист, матерый человечище, критик крепостной реальности, не то – фантаст, визионер, сроду этой реальности не видавший, свободный художник, типа Пелевина после двойной дозы мухоморов. Но все сходятся на том, что очень любил макароны.

Вот это меня, в основном, к нему и привлекает. Конечно, между Гоголем Н. В. и Похлебкиным В. В. пытались и другие люди на продовольственную тему высказаться, ну, там, Островский А. Н., Гиляровский В. А., Чехов с Булгаковым, Вайль с Генисом, Микоян с соавторами. Но – не каждому дано! Это дело, как секс, требует любви, знания технологии и некоторой опытности, типа, как Иосиф Виссарионович учит, что "Кадры, овладевшие техникой, решают всё!" Так, как Николай наш Васильевич о кулебяке на четыре угла докладывает или, скажем, о пресном пироге с яйцом – нет, скажу я вам, чувствуется, что и есть приходилось не раз, и за приготовлением, по крайней мере, наблюдать, если не лично участвовать. Оно, конечно, если в такой пирог добавить еще и мелкорезаного зеленого лучку, так будет совсем запредельно – но надо же считаться с тем, что кулинария, как прочие искусства и науки эти два века на месте не стояла. Не укоряем же мы сэра Исаака Ньютона за то, что он умалчивает про общую теорию относительности?

Так что – лично я считаю Николая Васильевича в первых рядах русской литературы, непосредственно рядом с Вильямом Васильевичем. Но, конечно, на слово в нашем деле – никому! Вот он в недосожженной части "Мертвых душ" рекомендует нам некоего идеального русского помещика, именуемого К. Ф. Костанжогло. Ну, не мне требовать чистоты крови и непременного -ов в окончании. Вон, недавно обнаружилось, что известный русский патриот и ксенофоб Карем Раш на самом-то деле вовсе оказался русским патриотом Кавадом Рашем. Я же слова против не скажу, чем же он хуже Шoфаревича или Штильмарка?

Ну, да и бог с ними со всеми. Вернемся к Костанжогле. Конечно, по части художественной убедительности он не так далеко ушел от бабаевского председателя колхоза Тутаринова – так кто в своей жизни не лажался, тот пусть первый в Гоголя камень и бросит. Не я. Но сведения относительно него приводятся интересные. Гений – он и есть гений. Так все натурально излагает, когда и против собственной воли, что по портрету ангела, бывает, можно фоторобот в отдел особо опасных передавать. Вот и тут. Разошелся наш Костанжогло, тем более, автор с Чичиковым ему в рот смотрят, слушают, как Кашпировского, вот-вот рубцы рассосутся. Он им и изложил про источники своих доходов, расслабился, лишнее показал. Далее прямо по тексту и приведу, как Костанжогло сболтнуло, а Гоголь-Яновский записал и нам выложил:

Рыбью шелуху, например, сбрасывали на мой берег шесть лет сряду; ну, куды её девать? я начал с нее варить клей, да сорок тысяч и взял. Ведь у меня всё так. [Н. В. Гоголь. Повести. Пьесы. Мертвые души, М., "Художественная литература", 1975, стр.568].

Больше он к этой самой "шелухе", не возвращается, оставив Павла Ивановича, Николая Васильевича и читателей подоверчивей в восхищении перед его знаниями и умениями, уподобляющими его как бы инженеру Сайресу Смиту из " Таинственного острова". Мы с вами, однако ж, не столь доверчивы и, пока этот положительный персонаж продолжает вешать лапшу на уши своим гостям, мы все-таки задержимся здесь, на бережку и попробуем разобраться, в чем дело. Ну, во-первых, под "рыбьей шелухой" Гоголь имеет в виду, видимо, рыбью чешую, простим малороссу нетвердое знание русского языка. Сорок тысяч это, конечно, не прибыль, а суммарная выручка. А, впрочем, на зарплату он не разорялся – труд крепостной; дрова тоже не купленные, тогда-то и началось разорение русских лесов; продал, знамо дело, самовывозом, так что и транспортных расходов нет; за лицензию тоже не платил, разве что сунул Ивану Антоновичу, кувшинному рылу пару беленьких; НДС и налог на прибыль – да их и посейчас мало кто платит.

Можно, думается, использовать для расчета простейшую формулу

Д= Ц х Р х В х С х Ч/10 6(1)

где

Д, тыс. руб – выручка Костанжогло

Ц, руб/пуд – цена рыбьего клея франко-берег

Р, тыс. пудов – количество рыбы за эти шесть лет

В, % масс – выход клея от потенциала при варке чешуи

С, % масс – содержание потенциальных компонентов клея в чешуе

Ч, % масс – доля чешуи в общей масе рыбы

Начнем с того, что же это за "рыбий клей" и из чего его делают. Это, действительно, клей из рыбного сырья, собственной статьи в энциклопедии либо толковом словаре он себе не заработал, я, во всяком случае, в Сети не нашел. Но известный эрудит, Горбатов XIX века, Владимир Даль несколько раз возвращается к нему в своем пояснении к слову "клей". Использование этой штуки чрезвычайно многообразно, от иконописи до виноделия. Мне лично ближе всего ее употребление в постной кулинарии вместо скоромного желатина. Есть еще и упоминания, якобы ханты раньше применяли этот клей для изготовления лыж, а кроманьонцы, буряты и толкиенисты – для сборки боевых и охотничьих луков.