Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Оноша — Выразим тогда пожелание, чтобы этот вопрос разрешился на высоком уровне к общему удовольствию.

Сегодня у нас впереди ещё одна очень приятная процедура передачи белого медведя в дар руднику.

Бузни — Но я бы хотел добавить кое-что относительно вертолётов. Мы получили вчера письмо о том, что с первого июня стоимость обслуживания полётов самолётов и вертолётов, на которую мы раньше имели 25 % скидку за посадки вертолётов, полностью отменяется. Для нас полёты вертолётов имеют большое значение. И было время, когда мы вообще ничего не платили за посадки. Потом ввели оплату, но местные власти пошли нам навстречу и с делали скидку. А сейчас последним письмом скидки отменены. И получается так, что мы единственные в Лонгиербюене, кто платит за посадки, что для нас дорого. Как вы смотрите на этот вопрос?

Хансен — Я не знал об этом письме. Они слишком резко поставили вопрос. Прошу вас написать нам письмо с этим сообщением и губернатор займётся вопросом.

Бузни — Именно сейчас трест «Арктикуголь» рассматривает вопрос о возможности возобновления рейсов самолётов из Москвы. Но это возможно лишь в том случае, если рейсы не будут дороже других средств доставки пассажиров. А теперь получается, что цены ещё возрастают. Кроме того, говоря о посадках вертолётов, нельзя забывать, что мы и сейчас редко можем доставлять жителей посёлков в Лонгиербюен. А теперь это будет ещё реже. О каком же развитии дружеских связей может идти речь в таком случае?

Хансен — Я с вами согласен и прошу написать письмо по этому поводу.

На этом официальная часть встречи была завершена и через некоторое время в музее «Помор» состоялась церемония вручения чучела белого медведя музею Баренцбурга конторой губернатора».

Вскоре после этого совещания контора губернатора предложила тресту «Зелёный домик» в Лонгиербюене и получила взамен одну двухкомнатную квартиру в гостинице Баренцбурга и одну аналогичную в гостинице Пирамиды.

Зингер, встретив сегодня приехавшего Михайлова, сообщил ему ничтоже сумняшися, что, мол, Евгений Николаевич, сказал, что Михайлов ничего не знает об истории с домиком. А он действительно не знает этого и не может знать. Но Михайлов вспомнил, что он был советником премьер-министра, а я работал всего лишь переводчиком. Это смешно. Быть советником по каким-то вопросам ещё не значит всё знать. Смешные проблемы возникают из-за гонора таких горе-специалистов.

Посидели на кухне за бутылочкой водки, поели мясо с макаронами быстрого приготовления, затем я пошёл в гостиницу, где меня уже ожидали норвежские дамы. Они не выглядели хорошо обеспеченными, скорее, напоминали многих наших женщин среднего класса, к которым я отношу и свою Юлю.

Повёл их по посёлку, показал спорткомплекс, коровник, прошлись к порту и вернулись к гостинице. По дороге я рассказал им вкратце содержание моей поэмы, и оно им понравилось. Договорились, что в Лонгиербюене организуем со мной встречу в местном клубе читателей, который, оказывается, у них есть. Попрощались до завтра. Перед сном попили со Старковым чай, поболтали о политике и разошлись до утра.

Утром Старков с трудом поднялся и на завтрак не пошёл, так как не успел бы одеться, умыться, побриться. Я пошёл сам. На обратном пути меня уже ожидали норвежские дамы, чтобы пойти посмотреть, как живём мы в своём здании. Оно им понравилось больше, чем то, что у геологов. У нас-то всё недавно отремонтировано. Вадим Фёдорович ещё только завтракал на кухне.

Я показал компьютерную комнату и привёл гостей к Зингеру, который, как обычно, начал рассказывать, как его принимали в Норвегии за шпиона. Это его любимая тема. Потом пошли к Старкову, попили чай и обсудили музейные проблемы. Интересно, что в Лонгиербюене собираются построить целый музейный комплекс. План экспозиции Старков раскритиковал, но музейщица отстаивала его, говоря, что у нас традиционные взгляды на музей, а они хотят сделать нетрадиционно. Что получится, увидим, а пока что все расхваливают наш музей в Баренцбурге, находя его лучше и профессиональнее, чем в Лонгиербюене.

Утром геологи и два наших археолога — Андрей и Миша улетели в Вейдефьорд. Витя не полетел, так как у него заболел живот от вчерашнего мяса или ещё чего-то. А мне кажется, ему просто не хотелось лететь. Он ещё вчера сказал, что одна находка киота уже оправдала всю нашу экспедицию и можно никуда не ехать. Но сегодня он, вроде бы, ничего не ел. Может, и правда расстроил желудок вчера. Между тем, на обед я взял сегодня пельмени, которые оказались на этот раз вкусными, и пюре с котлетой, полпорции борща, да пару маленьких чашечек (пластиковых) компота. Наелся. После обеденного дрёма почти до семи часов пошёл купаться в бассейн, но воду туда ещё не запускали из-за прорыва трубопровода солёной воды. Обещали сегодня отремонтировать. Посмотрел, как играет в шахматы Заремба, пошёл в буфет, где купил банку солёных огурцов, маслины, кукурузу (консервированную) и пару бутылок минеральной воды для Виктора.

Старков пришёл от геологов и принялся за приготовление ужина.

Макароны с мясом у нас остались от вчерашнего, так что он готовил салат из рыбной печени (консервы), которую смешал с нарезанным варёным яйцом и добавил мелко порезанную петрушку. Вкусно. Выпили под это дело по рюмашке.

Витя не пил. Любопытно, что он может отказываться от выпивки, когда все пьют, и в то же время случается, что он не сдерживается и начинает запой.

Посидел ещё, попереводил.

Во фьорде до сих пор плавают льдины. Целый день над ними то по является, то пропадает туман. А мне пришлось ходить с зонтиком, поскольку то моросил, а то и шёл дождь.

Завтракать со Старковым не пошли. Я проспал, а он бегал по организационным вопросам, зашёл к геологам и поел там. Потом пришёл и стал нам жарить яичницу и готовить салат из печени трески, яйца и петрушки.

Получилось неплохо, хотя половину печени выбросили, поскольку цвет её Старкову не понравился, подозревал, что испортилась от долгого хранения.

Во фьорде льдин меньше, но есть. Я поработал над переводом, а потом пошёл звонить домой, где по счастью оказалась не только Юля, но и Алёна с малышом. Приятная неожиданность. Сумел поговорить с Алёной, что даже в Москве было редкостью.

Пошли на обед, где я платил и за Виктора, у которого деньги на карточке закончились, так как на них закупили продукты в экспедицию. После обеда поспал до половины шестого, попереводил и пошёл на ужин. Бассейн всё ещё не работает, трубу подачи солёной воды не починили. Обещали отремонтировать сегодня.

После ужина попили чай со Старковым, пофилософствовали, я ещё поработал над переводом, и день закончился, как обычно. Часа в два ночи.