Виктория Прессман - Правда о маяках. Книга пилигрима

События как бусинки: одно вспомнишь, зацепишь, за ним и другие потянутся. Так складываются воспоминания, составленные из главных вех-бусинок. Углы, одежда, книги, люди, вид из окна, дороги, надежды, упования, планы и сила по ту сторону добра и зла, неподвластная времени.

В промежутках между кутежами и путешествиями я подрабатывала тапером в кафе и ресторанах, иногда меня просили написать текст для буклета или сделать перевод с английского. Я работала на временных и удаленных работах, делала описания товаров для интернет магазинов… Полгода жизни я провела в Англии, ухаживая за инвалидами. Были небольшие периоды оседлости в Таллине…

А старый дом в Печорах на границе империй все же стал для меня тем центром розы ветров, местом, благодаря которому я смогла собрать ворох всех своих воспоминаний, почувствовать себя в безопасности под крылом Матери Лилий и снова обрести потерянную драхму – свою бессмертную душу.

Фотографии, музыка, тексты и невидимое присутствие ангелов – константы бытия. В последнее время ангельский свет, он становится таким ярким иногда.

Все бы ничего, но, Господи, как же холодно…. Все вроде ничего – природа, люди здесь иногда попадаются интересные, спокойные, но, Боже мой, как же здесь холодно. И пустота… Чувство пустоты… Разрывы пространства… Вроде как даже какая-то щель.

Да, знаете ли, поговаривают, что мы живем в расселине, в жопе мира, в пропасти, куда проникает так мало солнечного света.. Иногда в трамваях, освещенные солнцем, застывшие, фактурные как будто высеченные из гранита попадаются лица. А вот из подвала вышел на перекур кингисепп, сапожник, в кожаном переднике, с мясистым лицом, смачно-привычно курит, смотря в одну точку. Но такие яркие персонажи попадаются редко, все больше – мясо, серая масса, Босховские люди-уроды в расщелинах серых камней. Люди здесь имеют неосторожность исчезать, они просто падают глубоко в расщелину и уже не могут выбраться наверх, к солнцу, к небу. Самое ужасное, что их никто не ищет. Никто не спохватится об их исчезновении, не затрубит в горн, не забьет в колокол, не зажжет сигнальный огонь и не отслужит мессу за упокой. Итак, господа, живу я в расщелине (читаем «в жопе»).

Ревельский квартал маяков состоял из построенных пленными немцами бараков, хрущевок, подвальных магазинчиков с контрабандной продукцией из России, пары супермаркетов, кулинарного техникума. Основное население района составляли алкаши, наркоманы, бедные старики, еле сводящие концы с концами и вынужденные отдавать половину своей пенсии на непомерно высокие коммунальные платежи. Было конечно и несколько плюсов – квартал маяков раскинулся на горе, с которой открывался шикарный вид на башни старого города, на залив, на корабли, заходящие в порт. Неподалеку был парк, названный в честь императрицы Екатерины, в самом квартале до сих пор высился и работал черно-белый маяк. А на границе парка стоял маленький красный маячок, светивший зеленым прожектором, линза к которому была заказана из Франции в 18 веке.

Наконец-то, свершилось, дождливым сентябрьским днем я переехала в свой угол, впервые на первый этаж, впервые одна я снимала двухкомнатную квартиру за коммунальные платежи у пожилого господина, сына которого убили в лихие девяностые, а его тело было найдено и опознано на мед экспертизе через много лет спустя смерти, относительно недавно. Сына когда-то закатали в асфальт.

Первая ночь в новой квартире прошла очаровательно – я почти что выспалась. Наутро выпив кофе и продефилировав голой перед окнами 1 этажа, я подумала, что жизнь прекрасна, немного пострадала от своей новой любви (старой как мир, пыльной как мои мозги) и стала готовиться к выходу во вне. В этом дивном ВНЕ где-то неподалеку в одной из квартир жила новая знакомая а теперь еще и соседка с подозрением на воспаление легких и старой ненужной кушеткой, которая, быть может, вписалась бы в мои пустые хоромы, напоминающие плацдарм для бальных танцев. Перед выходом из дома я подумала, «интересно у моей знакомой к которой я иду в гости толстые лодыжки…?». Эви жила в квартире с видом на маяк и «бездонное озеро, в котором тонули люди» и происхождение которого неизвестно. И, о Боже, первое, о чем она почему-то стала говорить – так это о своей толстой кости и мощной комплекции. «У меня в роду видимо были труженики, землепашцы…». Я многозначительно молчала чувствуя себя почему-то сволочью… В соседней комнате сидел бойфренд новой соседки – еврей-низкорослик с большой головой, похожий на гения – гуимплена, известный футбольный журналист. Сама же Эви была неплохим художником, училась в магистратуре Академии искусств Эстонии на мульти-медиа художника. Не знаю чему их там в этой академии учили, но у молодых т.н. художников Эстонии наблюдался чудовищный вакуум в базовом художественном образовании. Они не знали банальных вещей, могли не знать кто такие конформисты или могли никогда не видеть картин Миро или Мунка, и видео-инсталляций Ребекки Хорн… Как мне потом объяснили – это был один из принципов современного арт-образования в Эстонии – давать художникам возможность самим найти, нащупать свой путь и не пичкать их готовыми представлениями об искусстве. Ну и наверное что-то вроде «пусть сами занимаются своим образованием – интернет, выставки, и т.д.» В квартире моих новых соседей везде были буквально раскиданы ноутбуки и велосипеды, косяки и самокрутки. Пара эта была типичным олицетворением Таллинской русскоязычной молодежи – бездуховной, талантливой, амбициозной, холодной и необразованной, не читающей русские книги, а поэтому в основной массе своей косноязычной. Я была не первой кто принес имбирь больной девушке. Мы уткнулись с ней в экран ноутбука. По информации из «откусанного яблока», в Эстонии есть анархисты и даже ежегодный песенный панк-фестиваль. Многотысячное панк-караоке. Представьте себе огромное поле, набитое ирокезами, полуголыми пьяными мужиками, женщинами и детьми. Особенно комично выглядят 40-45-летние женщины в первых рядах (подставные утки?) со спокойными сытыми лицами и нахлобученными на голову разноцветными ирокезами или с сельскими косичками (причем тут панк?). Они сосредоточенно, словно школьницы на экзамене, уткнулись в тексты песен, старательно открывают рты и на переднем плане – главный панк страны, президент Эстонии.