Александр Усовский - Дойти до перевала

— Так ведь Колчак не меньше крови пролил — а то и поболее… — негромко ответил Савушкин.

— Соглашусь. Начудил тогда адмирал, что и говорить, знатно, повёл себя по-дурацки, умудрившись проиграть уже почти выигранную войну…. Но речь сейчас не об этом. Повторюсь — до Галлиполи я вас искренне ненавидел. И готов был сражаться с вами, не щадя себя — но Бог даровал мне жизнь. А вот на Галлиполи я начал задумываться… — Старик взял в руки кружку с чаем, отпил глоток, вздохнул и продолжил: — Бросили нас там, как собак бесприютных, без довольствия, без палаток, без сапог, почитай что, в чистом поле… Наши генералы живо расползлись по хлебным местечкам, кто в Берлин подался, кто в Прагу, кто в Белград, с нами остались лишь Кутепов да Штейфон — а нас, чёрную кость, бросили подыхать. Французы за каждую буханку хлеба требовали мало что не унцию золота — хорошо, американцы взялись нас кормить, свои запасы военные использовать — не в море же им было миллионы банок тушёнки да эвересты шинелей да ботинок сбрасывать… Для нас они были истинными благодетелями — не глядя на их мотивы. Кстати, те же американцы и большевикам бросились помогать — когда голод в Поволжье случился…. Что ни говори, а благородства у них не отнять…

Кутепов продолжал делать вид, что белое дело живо — устраивал дурацкие парады, смотры, учёбу… Понятно, ему надо было отвлечь людей от падения в бездну отчаяния. Я, как оставшийся без должности, был из армии уволен — да оно и к лучшему. В мае двадцать первого года на французском пароходе мне удалось выехать в Триест — откуда добрался я до Праги. Где, как мне удалось узнать, обосновался генерал Войцеховский…

Чехословаки писали в своей прессе о вас довольно лояльно — и с каждым годом всё дружелюбнее. Мы же, белогвардейцы, постепенно делались в их прессе если не исчадьями ада — то уж точно сомнительными иностранцами. Благодаря чехословацкой прессе я был в курсе, что творится в России. И когда вы там у себя начали массовое строительство заводов, фабрик, железных дорог — многие эмигранты полагали, что вы надорвётесь. Не по Сеньке шапка… Ну а уж когда начался голод тридцать второго года — они начали злорадно потирать руки, радоваться вашим бедам. И вот тогда я окончательно понял — с этими, вчерашними, мне больше не по пути. Как бы я ни относился к большевикам — радоваться смерти своих соотечественников полагал решительно безнравственным. На этой основе и рассорился со многими товарищами по несчастью. Посему, когда мне было предложено возглавить мою первую станцию, близ Рожнавы — согласился без раздумий. Слишком скверно начал пахнуть наш эмигрантский мирок в Праге….

В сентябре тридцать восьмого случился Судетский кризис. Я уже работал здесь, вместе со Зденеком, моим телеграфистом. Он, бедолага, так рвался в армию… Когда по телеграфу пришла повестка — он мало что не прыгал от счастья. Но войны, как вы знаете, не случилось, союзники пошли на требования немцев. А через полгода Чехословакия развалилась. Мне пришло подтверждение моей должности, но теперь уже по линии министерства внутренних дел Словакии, даже повысили жалованье… — Старик грустно улыбнулся, а затем продолжил: — Дело моё самое мирное, прогноз погоды — теперь нужно для войны. То, что словаки восстали — я знал уже тридцать первого августа вечером, и кто сейчас в Братиславе, кому я передаю сводку погоды — ума не приложу….

— Немцам. В Братиславе немцы. — Жёстко бросил Савушкин.

Старик кивнул.

— Я так и подозревал. Видимо, придется прекратить… — Помолчав, добавил: — Никогда бы не подумал, что словаки способны на восстание. Мирный, тихий, дружелюбный народ…

Савушкин, глядя в глаза старому метеорологу, произнёс:

— Рано или поздно, но всем — и народам, и отдельным людям — приходится делать выбор. Словаки решили, что им не по пути с немцами…

Старый метеоролог устало улыбнулся, едва заметно, кончиками губ.

— Намекаете, что и мне надо выбирать? Стар я уже дилеммы распутывать…. Ложитесь-ка лучше вы спать, любезный герр гауптман, а утром и договорим. Как говорится, утро вечера мудреней… До рассвета ещё шесть часов, выспаться, может, и не успеете, но хотя бы отдохнёте… — И заметив, что Савушкин хочет что-то возразить, покачал головой: — И не думайте, что я тотчас побегу в Битчу доносить на вас немцам, или телеграфирую в Братиславу, в министерство, что у меня на станции засели большевики… Стар я уже для подобных экзерсисов, да и смысла в них не вижу. В двадцатом году я бы вас огнём встретил, а сейчас… — и старик махнул рукой.

Савушкин пораскинул мозгами — и счел предложение старого метеоролога логичным. Не похоже, чтобы бывший штабс-капитан замышляет ему и его ребятам какую-то каверзу, да даже если и известит Братиславу об их присутствии на метеостанции — до утра всё равно ничего не случится…

— Хорошая мысль. — Произнёс Савушкин вслух. И добавил: — Где я могу лечь, чтобы вам не мешать?

Энгельгард указал на большой кожаный диван с высокой спинкой и двумя кожаными валиками по бокам.

— А вот сюда. По длине, может быть, и чуть коротковат будет, но зато мягкий и без всякого намёка на клопов.

Капитан кивнул.

— Отлично. Тогда я, с вашего позволения, немедля брошусь в объятия Морфея. Сегодня был чертовски трудный день… — с этими словами Савушкин рухнул на диван и, даже не сняв сапог и не расстегнув портупею — провалился в глубокий сон.

— Капитан, товарищ капитан! Вставайте! — Савушкин в первые несколько секунд не мог понять, что происходит. Только что, кажется, он прилёг на диван, смежил очи — и тут на тебе! Уже будят! Помереть не дадут спокойно…

Над ним стоял Некрасов и энергично тряс его за плечо.

— Витя, ты сейчас мне все кости вытрясешь. Что случилось? — Савушкин с трудом привстал, стряхнул остатки сна, осмотрелся. В кабинете они были одни. А где бывший штабс? Снайпер, как будто почувствовав вопрос в его взгляде, сказал:

— Метролог нас всех разбудил. Ждёт вас во дворе. Мы уже собрались.

— Метеоролог. — По привычке поправил своего сержанта Савушкин, и тут же, резко вскочив, бросился к дверям. Что-то случилось!

Чутьё его не обмануло. Вокруг «хорьха», выкаченного на дорогу, уже стояли разведчики, и между ними — старик, почему-то с карабином в руках. Увидев Савушкина, бывший штабс-капитан подошёл к нему и без лишних предисловий произнёс:

— Вам надо бежать. Немедленно.

Савушкин озадаченно спросил:

— С чего вдруг?

— Сюда едут. По звуку моторов — пара грузовиков. Еле ползут, фары не зажигают, двигаются, можно сказать, наощупь — но через пятнадцать минут будут здесь.

— Понял, — кивнул Савушкин. И спросил: — Вы с нами?

Старый метеоролог отрицательно качнул головой.