Александр Усовский - Парашюты над Вислой

Савушкин поднял руки вверх. Тут же двое неизвестных — по виду совсем пацаны, лет по семнадцати, от силы — его живо обыскали, достали из кобуры «парабеллум», а из-за голенища сапога — десантный нож. Савушкин только изумлённо покачал головой — про финку-то им откуда известно?

— Лос, шнель! — Понятно, поляки. Акцент дикий, явно немецкий для них не родной.

Через полчаса хода по довольно густому лесу вчетвером они вышли к какой-то усадьбе — то ли лесника, то ли сторожа при кордоне, Бог весть. Трухлявый забор вокруг дома был ветхим, покосившимся, кое-где — развалившимся от старости, двор — донельзя заросшим, а сам кордон — явно нежилым, брошенным. Отличное место для допроса…

Твою ж мать!

У колодца, заросшего буйной зеленью, на траве расположились пан Заремба со своей собакой и все его хлопцы, не исключая Некрасова — окруженные пятью вооруженными карабинами пацанами. Хм, а взрослые тут вообще есть? Совсем ведь мальчишки, подумал Савушкин, им бы в школу ещё ходить…

Старший из приведших Савушкина указал ему рукой на его товарищей и произнёс:

— Битте, пан гауптман!

Савушкин подошёл к своим бойцам, уселся рядом с Котёночкиным и хозяином дома, иронично осмотрел своё воинство и негромко произнёс, обращаясь к пану Зарембе:

— Пан Тадеуш, это кто? Стоит их послушать или лучше нам отсюда уйти по-английски, не прощаясь?

— Не трогайте их, пан капитан. Это мальчишки, вы же бачите… Сейчас придет их поручик, он хочет с вами поговорить.

— Это батальон хлопский?

Старик усмехнулся.

— Это местное подразделение Армии Крайовой.

— И они ваши союзники? Ваших батальонов хлопских?

Пан Заремба усмехнулся.

— От вас трудно что-то скрыть… Да, я имею к ним отношение… Мы союзники. Теоретично…

— Вы с ними говорили? Они в курсе?

Старик покачал головой.

— Нет. Они лишь знают, что шесть дней назад в моём доме поселились немцы, которые ведут себя не как немцы и никак не похожи на немцев…

— Что случилось сегодня утром?

— Женя и Володя пошли рано утром в лес, отправить телеграмму… или как это называется, я не знаю. Их долго не было. Мы с Олегом и Пилей пошли их искать — и нас схватили в ста метрах от дома. И привели сюда — где мы нашли ваших…

— Понял. — И, обратившись к своему заместителю, спросил так же тихо: — Володя, донесение отправили?

Лейтенант Котёночкин кивнул.

— Отправили. И тут же нас окружила целая шайка этих инсургентов… Вот эти, — кивнул Котёночкин на своих сторожей. — Мы со Строгановым решили не усугублять ситуацию. Тем более — вели они себя очень деликатно. Перебить их мы ведь всегда успеем, правильно?

Савушкин хмыкнул.

— Надеюсь, до этого дело не дойдёт… Этих восьмерых мы уложим секунд за пять, от силы за шесть. Но это может усложнить выполнение задания. Подождём…

Ждать пришлось недолго — минут через десять раздался скрип ветхой калитки, и во двор зашли трое — парень лет двадцати пяти в форменной куртке и конфедератке, девчушка с большой суконной сумкой на длинном ремне, и хлопец в свитере и пилотке с орлом. По ходу, их и ждали, подумал Савушкин. Отцы-командиры вот этих вот пацанов с карабинами и кривыми автоматами. Которые всерьез думают, что контролируют ситуацию — наивные ребятки…

Парень в конфедератке, приложив два пальца к козырьку, отрекомендовался:

— Porucznik Wilk! [95] Поручик Волк!

Вряд ли Вилк — это фамилия. Скорее — подпольная кличка. Ладно, будем соответствовать… Савушкин встал, приложил ладонь к виску, произнёс негромко:

— Hauptmann Niedźwiedź! [96] Гауптман Медведь! — И продолжил: — Поручник, для чего потшебны цей карнавал? Для чего рызыкуешь жычем тых хлопцув и, — кивнув на девушку с полотняной сумкой, добавил: — девчат? Трва война, а на войне нема мейсца на импрезы!

Видно было по лицу этого «поручика Вилка», как ему мучительно хотелось отдать приказ «Огонь!» своим жолнерам — а с другой стороны, было очевидно, что Савушкин прав, и поручик со своим вооруженным «детским садом» действительно выглядел нелепо на фоне группы матёрых, умелых и безжалостных разведчиков и диверсантов, у каждого из которых за плечами — не один убитый враг… Наконец, поляк, поджав губы, произнёс:

— Jesteś na naszym terytorium. Musisz zgłosić mi, kim jesteś i co tu robisz… [97] Вы находитесь на нашей территории. Вы обязаны доложить мне, кто вы и что здесь делаете…

Савушкин саркастически улыбнулся.

— То Генерал-губернаторство Жечи Ньемецкей. Для тего то ты, поручнику, мусишь зглосиць ми, цо ту робишь… И для чего твои хлопцы грожна нам бронья. Пшеде вшистким есть то небеспечне… [98] Это Генерал-Губернаторство Германского Рейха. Поэтому ты, поручик, должен доложить мне, что вы тут делаете. И почему твои мальчишки угрожают нам оружием. Что, прежде всего, опасно для них самих…

Поляк вскипел, и уже приготовился что-то резко ответить Савушкину — но тут встал пан Заремба, вздохнул, и, обратясь к «поручику Волку», произнёс:

— Cheslaw, przestań udawać generała. [99] Чеслав, перестань изображать генерала. — После чего, обернувшись к Савушкину, извинительным тоном добавил: — Мы отойдем с Чешиком в сторону, я ему объясню ситуацию…

Савушкин кивнул. И попросил:

— Но только то, что ему можно знать.

Старик в ответ вздохнул и, ничего не говоря, взяв под руку поручика, отвёл его за угол дома.

Мда-а-а, придется сворачиваться. После сегодняшнего представления оставаться им здесь никак невозможно — хорошо хоть, предписание от командования Люфтваффе на руках, в ближайшие дни можно будет им прикрыться. Кстати, пока пан Заремба объясняет этому «поручику Волку» его неправоту — можно почитать, куда немецкое командование направило осиротевших воинов четвертой авиаполевой дивизии…

Савушкин достал из планшета давешний конверт, достал из него орлёную бумагу с двумя печатями на второй стороне — и, быстро прочитав текст, изумлённо объявил своим бойцам:

— Хлопцы, а нам велено ехать в Варшаву!

Лейтенант Котёночкин удивлённо переспросил:

— В Варшаву? А там куда?

— Варшава-Охота. Ну а там — в полк тылового обеспечения «Герман Геринг» одноименной дивизии. Двадцать пятого июля велено явится пред светлые очи начальника строевой части. В общем, судьба нам быть танкистами…

Сержант Костенко, оглянувшись на молодёжь с винтовками, озабоченно спросил Савушкина:

— Товарищ капитан, сколько нам изображать военнопленных? Може, давайте уже надаём этим хлопцам поджопников, заберем винтовки да пойдём до хаты?

— Не спеши, старшина. Сейчас пан Заремба объяснит этому балбесу в конфедератке, что он влез во взрослую игру — тогда и пойдём. Нам тут никакие конфликты не нужны, надо всё тишком обтяпать, без стрельбы и увечий. Бо сильно важные новости у нас для Центра… А ну как какой из этих вояк пальнёт и попадёт в рацию или радиста? Пуля — дура…