Уилбур Смит - Падение с небес

И вот теперь у него есть шанс понаблюдать за этим зверем. Участок прибрежного буша выглядел густым, но небольшим; Марку страстно хотелось увидеть леопарда, хотя бы просто мелькнувшее в густой тени желтое пятно – словом, что-то более определенное, чем следы, чтобы записать в свой журнал, добавить еще один пункт в растущий список животных, которых он считал буквально по головам. Он осторожно двигался по кругу, вглядываясь то в плотную зеленую стену буша, то в мягкую землю под ногами, ожидая найти хоть какой-нибудь след или увидеть саму желтую кошку.

Уже подойдя к крутому речному берегу, Марк внезапно остановился: глядя себе под ноги, опустился на одно колено и потрогал землю.

След принадлежал не леопарду, а другому существу. Давно знакомый ему след – Марк узнал его сразу. Особых примет в нем не имелось – ни отсутствующего пальца, ни шрамов или другого какого изъяна, но опытный глаз Марка признал и форму, и размер, а также легкую косолапость этого человека при ходьбе, ширину его шага и глубокий оттиск пальцев, характерный для быстрой и настороженной поступи. Звуки бедствия, которые издавало животное в зарослях, обретали теперь смысл.

– Пунгуш, – прошептал Марк. – Этот шакал снова принялся за свою работу.

Следа было два: один вел в чащу, другой – обратно. Тот, что вел туда, казался глубже, шаг был менее широкий, словно человек двигался с какой-то ношей, а обратный след выглядел менее глубоким – человек шел свободно.

Идя по следу, Марк медленно углубился в чащу. Через каждые несколько шагов останавливался и несколько минут внимательно изучал заросли кустарника, приседая, чтобы лучше видеть землю впереди, под свисающими лианами и ветками.

Теперь он знал, что искать, и приятное возбуждение сменилось холодной злостью и пониманием, что его жизнь подвергается смертельной опасности.

В мрачной глубине зарослей мелькнуло что-то белое. Несколько секунд он всматривался и наконец разглядел белый, сочащийся каплями сока ствол дерева, ободранный когтями страдающего зверя, длинные и глубокие наклонные отметины на коре. Вокруг сердца змеей обвилась холодная злость и сжала его.

Марк медленно двинулся наискосок, в сторону и немного вперед. Винтовку он теперь держал наготове, у бедер. Сделав еще три шага, снова остановился. На самом краю зарослей он увидел участок с примятой травой. Мягкая земля, черная от лиственного перегноя, была здесь разрыта, словно кто-то перетаскивал с места на место нечто тяжелое, и виднелось влажное красное пятнышко, освещенное пробившимся сквозь заросли солнечным лучом, однако оставалось непонятным, что это: то ли лепесток цветка, то ли капля крови.

Вдруг послышался еще один звук, как будто звякали звенья стальной цепи, которую кто-то украдкой таскал по земле в темноте чащи, наблюдая за подходившим человеком. Теперь Марк знал, где залег зверь; он бочком двинулся в сторону, шаг за шагом, сняв винтовку с предохранителя и держа ее у груди.

Вот снова показалось пятно – неестественно белое, круглая клякса на темном фоне листвы; глядя на это пятно, Марк замер на месте. Тянулись долгие секунды, пока наконец он не понял, что это свежесрезанный ствол дерева, короткий и раздвоенный, толщиной с талию девочки-подростка; срез был настолько свежий, что из него все еще выступали густые, липкие и темные, как вино, капли. Еще он увидел виток где-то украденной проволоки, с помощью которой цепь крепилась к обрубку. Этот обрубок ствола служил неким якорем, который удерживал зверя, не давая ему возможности сделать мощный рывок и освободиться.

Снова звякнула цепь.

Леопард уже находился в двадцати шагах от него. Марк еще не видел его, но точно знал, где он находится, и, отыскивая его взглядом, лихорадочно вспоминал все, что слышал об этом звере, что рассказывал о нем дед.

«Пока он сам не выскочит, ты ни за что его не увидишь, да и то это будет как желтая вспышка молнии, – учил его дед. – Он бьет молча, не предупреждая рычанием, в отличие от, скажем, льва. Подбирается совершенно бесшумно… и еще он не станет вцепляться зубами тебе в руку или в плечо. Он бьет прямо в голову. Про двуногих животных он знает все, охотится чаще всего на бабуинов, поэтому знает, где у тебя голова. Он снесет полчерепа быстрей, чем ты вскрываешь яйцо всмятку за завтраком, а задними лапами вспорет тебе живот. Ты же играл с кошкой и видел, как она скребет задними лапами, когда лежит на спине, а ты чешешь ей брюхо. Вот и леопард делает то же самое, но когти не убирает и выпустит тебе кишки, как цыпленку, да так быстро, что, если вас даже четверо на охоте, трех он успеет убить, пока четвертый будет прикладываться к винтовке».

Марк стоял не шевелясь и ждал. Зверя он все еще не видел, но чувствовал, что он где-то рядом, и ощущал на себе взгляд, который жалил его, как ядовитое насекомое.

Марк помнил ослепительно-белый шрам, который однажды показывал ему Шон Кортни в благодушную минуту после четвертой порции виски; генерал задрал рубаху и напряг мышцу так, что рубец раздулся с глянцевым блеском.

– Леопард, – сказал он тогда. – Это не кошка, а сам дьявол; злее зверя во всей Африке не найдешь.

Марк невольно попятился, и сухая листва зашуршала под ногами. Еще можно уйти отсюда и вернуться, когда слетятся стервятники, подсказывая, что зверь мертв или слишком слаб, чтобы представлять опасность. Но, вообразив себе весь ужас, все муки, которые испытывает сейчас это животное, Марк понял, что это не просто животное, а его, Марка, животное, за которое он в ответе, и заботиться о нем – его священная обязанность. Он сделал шаг вперед.

Снова звякнула цепь, и перед ним появился леопард. Мгновенным, совершенно бесшумным броском зверь метнулся к Марку, словно нечеткое, размазанное в пространстве пятно, и лишь глаза его пылали желтым огнем ненависти, страха и боли. За зверем, звякая и вертясь, тащилась цепь; как только Марк вскинул винтовку к плечу, он вдруг увидел выкованный из серого металла капкан, который вцепился в переднюю лапу леопарда, словно зловещий краб. Тяжелый капкан на какую-то долю мгновения замедлил прыжок зверя.

Время, казалось, потекло медленно, как во сне; каждая тысячная доля секунды стала тягучей, будто капля густой нефти. Марк увидел, что передняя лапа леопарда над стальными челюстями капкана почти перекушена. С бьющимся сердцем он понял, что остервенелый зверь в отчаянной попытке обрести свободу сам почти отгрыз себе лапу. Стальной капкан держался только на куске окровавленной шкуры, и под его тяжестью она порвалась.

Оказавшись на свободе, леопард, обезумевший от боли и страха, бросился на Марка, стремясь к его голове.

Широкий плоский лоб зверя чуть не коснулся ствола винтовки; Марк ясно видел торчащие в стороны длинные белые усы, похожие на покрытые инеем от утреннего морозца стебли травы, желтые клыки под черными влажными губами, розовый язык, изогнувшийся дугой в раскрытой пасти, и глаза. Страшные, полные ненависти желтые глаза.