Уилбур Смит - Падение с небес

Шон покачал головой:

– Я дал поручение своим людям как следует изучить существующее законодательство относительно заповедника. Полномочия у нас есть, нет только денег.

– А без денег никуда, – тоскливо сказал Марк.

– А-а, наконец-то я услышал от тебя хоть капельку уважения к силе денег, – язвительно усмехнулся Шон сквозь пламя костра. Потом серьезно продолжил: – В общем, я решил сам финансировать развитие и охрану этой территории, пока не получу бюджетных ассигнований. Буду платить из своего кармана. Возможно, когда-нибудь получу из бюджета возмещение, но если нет, – он пожал плечами, – буду считать, что возвращаю должок. Я ведь сам тут достаточно порезвился.

– Мне много не понадобится, – горячо вставил Марк, но Шон раздраженно остудил его:

– Ты будешь получать прежнее жалованье, и мы начнем с обустройства жилья. Для этой работы я дам тебе четырех человек, – спокойно продолжил он. Придется обойтись без моста, дорогу для начала построим с одной колеей – но это для начала… и будем, черт побери, надеяться, что выиграем выборы.

В последний день за завтраком Шон положил перед Марком папку.

– Я разговаривал с Колдуэллом, – сказал он, с улыбкой наблюдая, как Марк открывает папку. – Он делал рисунки для книжки «Джок из Бушвельда». И уговорил его художественно оформить объявление. Захотелось как можно лучше потратить твои три тысячи фунтов.

В папке лежал макет газетного объявления на всю страницу об организации общества «Друзья африканской природы».

Объявление обрамлялось прекрасными рисунками диких животных, а под напечатанным жирными буквами текстом подробно излагались задачи и цели общества, а также содержалась красноречивая просьба вступать в его члены и всячески поддерживать.

– Я попросил своих юристов набросать текст учредительного документа и сформулировать все его пункты. Мы поместим это объявление во все газеты страны. Адрес общества – главный офис холдинга Кортни. Я нанял на полный рабочий день клерка, чтобы занимался всей бумажной работой. И еще пригласил молодого журналиста, он будет выпускать газету общества. У него полно идей, он сразу понял, что от него требуется. Если повезет, получим огромную общественную поддержку.

– Да тут, пожалуй, тремя тысячами не обойдешься, – заметил Марк.

Он сам не знал, радоваться или беспокоиться, что его, казалось бы, простая идея выросла до таких размеров.

– Точно, – засмеялся Шон. – Придется потратить больше чем три тысячи. Кстати, ты мне напомнил: я ведь послал Дирку Кортни расписку в получении денег, а также сообщил, что его приняли в члены общества пожизненно!

Оба так развеселились, что вся неловкость последних минут перед расставанием испарилась.

Носильщики Шона уже давно исчезли за деревьями, неся на голове вещи Шона к грузовику, оставленному на ближайшей дороге милях в двадцати от скал Чакас-Гейт. А Шону все никак не хотелось уходить.

– Грустно расставаться, – признался он. – Отлично провел здесь время и сил набрался… теперь я готов ко всему, что эти подонки захотят мне устроить.

Он огляделся, словно прощаясь с рекой, горами, девственной природой.

– Чудное место. Смотри заботься о нем, сынок, – сказал он и протянул Марку руку.

Теперь у Марка оставалась последняя возможность задать Шону вопрос, что он уже не раз пытался сделать, но всякий раз генерал уклонялся от ответа или просто пропускал вопрос мимо ушей. Но сейчас Марк обязательно получит ответ. Он сжал большую узловатую ладонь Шона и держал ее, не отпуская.

– Вы ничего не рассказывали, как дела у Стормы, сэр. Как она поживает? Здорова? Как продвигается ее живопись? – выпалил он.

Но казалось, даже сейчас Шону очень не хотелось ему отвечать. Генерал сразу застыл, и выражение лица давало понять, что он раздражен. Шон хотел вырвать руку, но тут раздражение куда-то исчезло, глаза смотрели на Марка без злости. Всего мгновение во взгляде его глубоко посаженных глаз мелькнуло выражение безнадежного, бездонного горя, и он крепко сжал руку Марка, которому почудилось, что она попала в стальной капкан.

– Месяц назад Сторма вышла замуж. И с тех пор как ты уехал из Лайон-Коп, я ее не видел, – сказал он и выпустил руку Марка.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и пошел прочь. Впервые Марк видел, что он так шагает: медленно и тяжело, покачиваясь и приволакивая больную ногу, шаркая по земле, как очень усталый старик.

Марку хотелось побежать за ним вслед, но у него самого сердце отчаянно заныло, а ноги не слушались.

Так и стоял он, совсем один, и смотрел в спину ковыляющего между деревьями Шона.

Второй номер натальцев вышел на линию – копыта его лошади выбивали маленькие струйки мела из известковой разметки, словно по ней били пулеметные пули, – и поймал мяч в двух футах от положения вне игры.

Он низко свесился с седла и отбил его под шеей лошади. Сильный удар закончился высоко поднятой над головой клюшкой, а мяч взвился по плавной дуге белым пятнышком на фоне синего летнего неба без единого облачка.

С веранды клуба и с лежаков под цветными зонтиками, заглушая топот копыт, грянул гром аплодисментов, который превратился в растущий гул, когда все увидели, что Дерек Хант предусмотрел все заранее.

Он шел мощным галопом – подгонять Саладина не требовалось. Саладином звали крупного жеребца со злыми глазами на некрасивой голове, которую скакун наклонил так, чтобы следить за полетом белого мяча; его слишком широкие ноздри раздувались так, что красные слизистые мембраны дрожали, словно флаг на ветру. Глаза, следившие за мячом, вращались настолько энергично, что это придавало лошади диковатый, полупомешанный вид. Он был чалой масти с серыми пятнами, которая, сколько ее ни скреби, как ни чисти щеткой, лосниться не станет, а про копыта и говорить нечего – такие бывают только у ломовых лошадей. Ему пришлось высоко их задирать, что выглядело довольно неуклюже, зато скакун быстро опередил аргентинца, изо всех сил старающегося обойти его.

Дерек сидел на спине Саладина, словно в кресле, лениво поигрывая висящим на запястье хлыстом; его пробковый шлем был плотно надвинут на уши и подвязан под подбородком ремешком. Над ремнем, на котором держались бриджи, свисал толстый живот, а заросшие рыжей шерстью руки были длинные и толстые, как у шимпанзе. Веснушки густо покрывали его щеки, а кожа между веснушками выглядела красной, словно ее обварили кипятком. И в целом лицо было тоже красное с несколько синюшным оттенком, какой встречается у запойных пьяниц; вдобавок Дерек сильно потел.

Капли пота блестели на его лице, как утренняя роса, и падали с подбородка. Хлопчатобумажная рубашка с коротким рукавом выглядела так, словно побывала под тропическим ливнем. Она прилипла к толстым плечам, покатым, как у медведя, так плотно охватила торчащее пузо и стала так прозрачна от влаги, что даже сбоку отчетливо виднелась темная ямка пупка.