Уилбур Смит - Падение с небес

Еще она много думала о своей матери. Между ними существовала большая душевная близость, Сторма всегда могла положиться на мать: на ее верность, жизненный опыт и здравый смысл. Но она цепенела при мысли о том, что, стоит только рассказать обо всем матери, это сразу станет известно отцу. Руфь Кортни ничего не таила от мужа, как и он от нее.

Сердце Стормы трепетало, стоило ей лишь подумать, что случится, когда отец узнает о ее незаконном ребенке. Любовь Шона к дочери была огромна, он потакал ей во всем, и тем ужаснее окажется его гнев и ее расплата.

Она понимала, что Марку тогда придет конец – отец его уничтожит. Он слишком силен, слишком настойчив и целеустремлен, и Сторма сомневалась, что сможет утаить от него имя Марка. Если надо, он выжмет из нее имя коварного соблазнителя.

Она прекрасно знала о привязанности отца к Марку Андерсу, это понимал всякий, кто видел их вместе, но этого было недостаточно, чтобы спасти его, да и ее тоже.

Отношение Шона к дочери руководствовалось железными правилами поведения и патриархальными взглядами, которые не оставляли свободы для маневра. Марк Андерс преступил эти правила, и Шон уничтожит его, несмотря даже на то, что всем сердцем полюбил этого молодого человека, а следовательно, он уничтожит часть собственной души. Он отречется и от собственной дочери и выгонит ее из дому, даже если погубит себя от горя.

Поэтому ради отца и ради Марка Андерса ей ни в коем случае нельзя искать утешения и помощи у матери.

И тогда она обратилась к Ирен Лечарс, которая с растущим ликованием слушала путаные объяснения Стормы и предвкушала новые забавы.

– Глупышка, разве ты ничего не принимала, чтобы предохраниться? – спросила Ирен.

Сторма печально покачала головой, хотя была не вполне уверена, что имеет в виду Ирен, просто точно знала, что ничего такого она не принимала.

– А от кого, дорогая? – последовал еще вопрос.

Сторма снова покачала головой, на этот раз с отчаянным видом.

– О господи! – Ирен закатила глаза к небу. – Неужели так много кандидатов на роль папочки? Да ты у нас, Сторма, темная лошадка.

– И что, неужели нельзя… неужели уже ничего не поделать? – жалобно спросила Сторма.

– Ты имеешь в виду аборт, дорогая? – безжалостно назвала нужное слово Ирен.

Сторма кивнула, и Ирен улыбнулась хитрой, злорадной улыбочкой.

Это был высокий, бледный мужчина, совсем седой и сутулый, с тоненьким голоском и такими бледными руками, что они казались прозрачными. Сквозь тонкую кожу виднелись голубые вены и хрупкие косточки. Когда эти бледные, прозрачные руки ощупывали ее, Сторма старалась не думать о них, но пальцы его словно источали холод и действовали так бесцеремонно, что ей было очень больно.

Потом он долго мыл эти бледные ручки над кухонной раковиной в маленькой серой квартирке, причем с такой преувеличенной тщательностью, что к боли и смущению Стормы прибавилось чувство оскорбленного достоинства.

– Как я понял, вы не отказываете себе в физических нагрузках… прогулки верхом, теннис?

Сторма кивнула, и он неодобрительно пощелкал языком.

– Женский организм не приспособлен к такой активности. У вас слишком тонкие кости, а вот мускулатура очень даже развита. Более того, у вас уже как минимум десятая неделя беременности.

Он наконец покончил с мытьем рук и принялся тщательно вытирать их стареньким, но по-больничному идеально чистым полотенцем.

– Так вы мне поможете? – раздраженно спросила Сторма.

Он медленно покачал седой головой:

– Если бы вы пришли хоть немножко пораньше… – он беспомощно развел белыми, прозрачными ручками.

Тогда они с Ирен составили список мужских имен, чтобы у каждого из этих мужчин обязательно имелись две общие черты: во-первых, они должны быть влюблены в Сторму или, по крайней мере, утверждать, что влюблены, а во-вторых, все они должны обладать состоянием.

В список вошли шесть человек. Двоим Сторма послала открытки и от обоих получила неопределенный ответ, учтивый, со всякими пожеланиями и без малейшего намека на готовность встретиться. С третьим она умудрилась назначить свидание в загородном клубе «Умгени». Ей еще можно было надевать теннисный костюм, а беременность придавала коже некий сияющий ореол, да и грудь расцвела.

Они весело поболтали; Сторма вела себя с ним уверенно и смело, кокетничала, всячески демонстрируя такую благосклонность к нему, какой прежде он от нее не видывал. И совсем не замечала лукавого, злорадного блеска в его глазах, пока он не наклонился к ней совсем близко.

– А вам разве можно сейчас играть в теннис? – доверительно спросил он.

Она сумела удержать себя в руках и не расплакаться до тех пор, пока не добралась до «кадиллака» на стоянке за кортами. Выезжая через ворота, она уже чуть не рыдала; пришлось остановиться в дюнах над океаном.

Немного успокоившись после первого приступа унижения, Сторма смогла размышлять трезво.

Конечно, это все проделки Ирен Лечарс. Какая же она была слепая дура, что не поняла этого раньше! Сейчас уже всякая собака знает о ее положении, Ирен об этом наверняка позаботилась.

На нее обрушилось отчаянное чувство одиночества и покинутости.

Дерек Хант в ее список не попал, и вовсе не потому, что был беден, – напротив, он был очень богат, – и не потому, что не проявлял к Сторме интереса, – проявлял, и еще какой.

Дерек Хант всегда заглядывался на хорошеньких девушек. На двух был даже женат, и обе с жутким скандалом с ним развелись, но при этом успели подарить ему семерых отпрысков.

Словом, Дерек Хант представлял собой личность весьма колоритную, и известность его была столь же велика, как и его состояние.

– Послушай меня, старушка, – резонно заметил он, разговаривая со Стормой. – У нас обоих есть одна проблема. Я хочу тебя, всегда хотел. Спать не мог по ночам, честное слово! – Его рыжие усы плотоядно зашевелились. – А тебе нужен я. Про тебя уже все кругом шепчутся, старушка. Боюсь, что тебя ждет клеймо позора, проклятие общества – в общем, вся эта грязная чушь. Так давай поможем друг другу. На общество с его проклятиями мне глубоко наплевать. У меня уже есть семеро спиногрызов. Одним больше – какая разница? Ну что? Договорились? А как насчет поцелуйчика бедненькому?

Они отправились в Свазиленд, Дерек соврал, сколько ей лет, и умудрился добыть там особое разрешение на венчание.

На церемонии ни единой души из ее знакомых не было, только пятеро дружков Дерека. Ни отцу, ни матери, ни Марку Андерсу она ничего не сообщила.

Она слышала, как он вернулся домой, шумно, как какой-нибудь победитель автомобильной гонки в Ле-Мане, сопровождаемый кортежем ревущих на подъездной дорожке автомобилей. Потом скрипели тормоза, гремела канонада хлопающих дверей, раздавались громкие веселые крики, обрывки пьяных песен.