Уилбур Смит - Падение с небес

Стоя бок о бок, мурлыча и тихонько урча, они продолжали насыщаться.

На широкой веранде в доме десятника, закрытой сеткой от комаров, под светом шипящих керосиновых ламп собралось восемнадцать человек. Бутылки с бренди были выставлены еще на закате. Раскрасневшиеся, с горящими глазами люди слушали Дирка Кортни.

– Не дальше чем в двадцати милях от каждого из вас будут построены школы и больницы, – сулил он, и женщины сразу отрывались от своего шитья и поднимали голову – кто-кто, а они-то знали, каково здесь растить детей. – И это только начало, – обращался он к мужчинам. – Первые, кто встанет в наши ряды, первыми и почувствуют отдачу. Как только я попаду в парламент, вы получите серьезный голос в свою защиту. Вы сразу увидите здесь такие улучшения, каких и представить себе не могли.

– Мистер Кортни, вы человек богатый… – подал голос один из слушателей.

Это был мелкий торговец, его бизнес напрямую не имел отношения к «Ледибургской сахарной компании», но в достаточной степени зависел от нее, и вопрос свой он сформулировал почтительно.

– Вы один из хозяев жизни, – продолжал он. – Интересно, почему же вы так заботитесь о рабочем человеке?

– Я богат потому, что сам много работал и знаю, что без вас мое богатство долго не продержится. Мы связаны вместе, как нитка с иголкой.

Они дружно закивали и что-то забормотали, а Дирк быстро продолжил:

– Одно я вам точно обещаю. Когда я смогу обеспечить приличную зарплату белому человеку, черного не подпущу к ней на пушечный выстрел!

Раздались одобрительные восклицания; все наполнили стаканы и выпили за его здоровье.

– А вот наше нынешнее правительство, – продолжал Дирк, – люди Сматса, попробовали это сделать на золотых приисках. Платят черному два фунта и два пенса в день, а белых выбросили на улицу. А когда рабочие возмутились, они послали в Фордсбург кровавого мясника, которого мне стыдно называть отцом…

Тут кто-то настойчиво забарабанил в кухонную дверь; хозяин, тихонько извинившись, торопливо вышел. Через минуту он вернулся и что-то прошептал Дирку Кортни. Тот усмехнулся, кивнул и обратился к слушателям:

– Ну, джентльмены, а теперь у нас на подходе прекрасная возможность позабавиться – на новом распаханном участке в районе Були лев напал на моего вола. Мне только что доложил об этом пахарь. Это случилось всего час назад, так что готовьтесь, у нас будет славная охота. А пока позвольте завершить наше собрание, встретимся здесь снова в… – он посмотрел на часы, – завтра в пять утра, и каждому прибыть верхом и с винтовкой!

Марк с Пунгушем спали, каждый под своим одеялом, на пропеченной солнцем земле, а Троянец поблизости смирно щипал чахлую травку, высохшую до желтизны. С востока дул прохладный ветерок. Они проснулись в полной темноте еще до рассвета и сели возле костра, молча попивая кофе и покуривая в ожидании утра. Когда посветлело, Пунгуш снова смог взять след.

Сидя верхом на Троянце, Марк с некоторым трудом видел землю, но Пунгуш уверенно бежал впереди, заставляя и мула неохотно переходить на неуклюжую рысь, чтобы не отстать от зулуса.

На краю распаханного поля зулусу пришлось приостановиться, но он почти сразу отыскал львиный след. Они снова двинулись вперед, как раз когда солнце осветило верхушки деревьев, которые на фоне румяно-золотистого неба казались черными и колючими.

Неяркие янтарные лучи совсем не грели, мул со своим всадником отбрасывали на твердую красноватую почву длинные изломанные тени.

В который раз Марк восхищался способностью зулуса на бегу, при таком освещении и на такой почве не терять следа – он сам не видел ничего такого, что говорило бы о прошагавших здесь львах.

Послышался звук выстрела. Такой слабый, что Марк подумал, не показалось ли ему. Но Пунгуш мгновенно остановился и поднял руку, приказывая ему натянуть поводья.

Они стояли на месте и напряженно прислушивались. Вдруг издалека донеслась винтовочная пальба – десять, одиннадцать выстрелов. И снова наступила тишина.

Пунгуш повернулся к Марку и бесстрастно посмотрел на него. Наступила полная тишина, даже утренний птичий хор умолк после такой пальбы.

Прошло какое-то время. Больше ничто не нарушало тишины; на краю распаханного поля снова зачирикала стайка маленьких коричневых птичек.

– Продолжай! – кивнул Марк Пунгушу, стараясь сохранять такое же бесстрастное выражение лица, но голос его дрожал от негодования. Они опоздали. Последние львы к югу от Усуту убиты. Марка душил беспомощный гнев.

Они не замечали Марка, пока он не подъехал к ним совсем близко, – настолько оказались возбуждены и поглощены своей работой.

Их было восемь человек, все белые, вооруженные до зубов, одетые в грубые охотничьи костюмы; с ними находились два конюха-зулуса, которые присматривали за лошадьми.

На утоптанной поляне между деревьями мимозы валялся полусъеденный труп вола с рыжими и белыми пятнами. Но не это поглощало все их внимание. Они стояли тесным кружком позади вола и громко говорили о чем-то хриплыми голосами, перекидывались грубыми шутками и весело переругивались.

Марк спешился и отдал поводья Пунгушу. Не торопясь направился к этой группе, со страхом размышляя о том, что сейчас обнаружит. Но снова остановился, когда один из этих людей поднял голову и увидел его. Он сразу узнал Марка.

– А-а, господин смотритель! – встряхнув окруженной роскошными кудрями красивой головой, рассмеялся Дирк Кортни. – А мы тут, понимаете, делаем за вас вашу работу.

Смеялся он, не скрывая ехидного презрения и злорадства, и Марк сразу понял, что Дирк сейчас думает о той взятке, которую Марк у него принял, а потом взял и обратил ее против него же.

– Тут лежит тот, кого вы можете вычеркнуть из своего доклада. – Дирк снова осклабился и жестом приказал своим людям отойти в сторону.

Те расступились, и Марк подошел ближе. Лица у всех были красные, от них несло перегаром, все с довольным видом скалились и, видно, не отказались бы с ним поговорить.

– Джентльмены, позвольте представить вам нового смотрителя заповедника Чакас-Гейт!

Дирк стоял в кружке как раз напротив Марка; одну руку он небрежно держал в кармане замшевой куртки, прижимая к себе локтем двухствольную винтовку ручной работы для охоты на слонов лондонской фирмы Гиббса.

Лев лежал на боку, вытянув все четыре лапы. Старый самец, покрытый шрамами, был такой худой и поджарый, что каждое ребрышко отчетливо проступало под его шкурой с короткой рыжевато-коричневой шерсткой. На теле виднелись четыре пулевых отверстия: одно пониже плеча – вероятно, здесь пуля пробила оба легких; другая пуля большого калибра размозжила льву череп. Пасть зверя была раскрыта, нижняя челюсть вяло отвисла, с вывалившегося розового языка все еще сочилась окрашенная кровью слюна.