Дарья Иволгина - Новгородская ведьма

…Казань вспоминалась Наташе совсем не так, как Андрею. Да и Сергей видел мысленно иной город, не деревянный. Казань удивляла прежде всего своей русскостью. Это был, на первый взгляд, старинный русский городок, родина Шаляпина — в общем-то, захолустье. Российская провинция конца девятнадцатого века глядела из множества церковок, усматривалась в двухэтажных домах, деревянных на каменном фундаменте… Только названия были татарские, вместо «ул.» — «ур.» («урочище», шутили некоторые).

Кремль, возведенный при Иоанне Грозном псковскими мастерами, — белокаменный, с характерными русскими зубцами, с множеством луковок церковных куполов, выглядывающих из-за стен. И только в последние годы возвели там медресе, прямо в Кремле, и несколько новых мечетей, и ночами Казань стала вдруг напоминать сказку «Тысяча и одной ночи»: в зеленоватом, волшебном свете фонарей, на фоне черного неба (куда более южного, чем питерское или московское!), вырисовывались тонкие минареты, посверкивали, соперничая с молчаливой луной, полумесяцы…

Казань была как праздник, точнее — как достойное завершение бесконечного бала, имя которому — «Зиланткон».

Три дня непрерывного волшебства. Мелькание удивительных костюмов, встреча с самыми неожиданными персонажами. Неважно, что многих ты знаешь по «цивильным именам». Неважно, что со многими когда-то доводилось поссориться, по игре или по жизни (ролевики, как творческие натуры, естественно, по большей части пребывали либо в состоянии влюбленности, либо в состоянии войны).

Здесь сходилось все, здесь собирались лучшие мастера, лучшие игроки, лучшие менестрели. А начинающие бродили среди «матерых эльфов», приглядывались, ревновали, заводили знакомства, подыскивали себе покровителей. Хорошо, что в ролевую среду легко войти. Достаточно побывать на одной-двух играх — и ты уже свой.

И волшебный город Казань — рядом.

Казань ролевиков любила. Ждала. Приезжали богатенькие ребята из Москвы, совершали набеги на соседние магазины и кафе. В Казани удивительные молочные продукты, многие из которых русским ребятам неизвестны — разные изыски татарской кухни. Все это скупается в огромных количествах и поглощается с благодарностью.

Ну и, естественно, казанское пиво «Красный Восток». То, что продают в Москве и Питере, — это, простите граждане, полная дрянь.

«Красный Восток» нужно пить только в Казани, где он свежий.

И выпиваются — галлоны! Цистерны!

Среди ролевиков ведь не только нежные эльфы — бродят среди ролевиков полно наемников и «маньяков», «железячников», то есть профессиональных воинов. Эти пьют, не просыхая. Но пьянство на «Зиланте» тоже доброе, без злобных выходок. И даже традиционные драки с казанскими гопникам (а те, естественно, тут как тут и готовы размяться с новым свеженьким противником) выходят зачастую совершенно беззлобные.

В последний день, когда с «Зиланта» разъезжаются ролевики, казанские транспортники устраивают маленький заговор. Вдруг перестают ходить трамваи. И автобусы. Вообще нет никакого транспорта. У многих ребят, естественно, уже куплены обратные билеты, опаздывать на поезд неохота, а пешком идти — поздно.

Пождут-пождут ребята с рюкзаками на трамвайной остановке, поглядят-поглядят на часы — и придут к здравой идее: пора ловить «тачку», иначе тю-тю, придется идти до Питера автостопом. (А в «Зилантовские» дни, надо сказать, пускают специальные поезда «Петербург — Казань», которые в другое время попросту не существуют!)

А «тачки» тут как тут. Стоят поблизости в ожидании и призывно моргают фарами. Вот такой нехитрый способ подзаработать напоследок.

И все-таки нет ничего лучше Казани времен «Зиланткона». Сказочный Кремль на крутом берегу над Казанкой, озаренный двойным светом луны и фонарей, хранит неведомые тайны, каждый год — новые. Казань можно открывать для себя бесконечно…

В последний раз Гвэрлум видела новое рекламное сооружение — огромную стеклянную пирамиду, над которой горели буквы «ТАТНЕФТЬ». Ролевики тогда шутили, что это пирамида «фараона Татнефта»…

А Андрей Палицкий замолчал. Устал. Тени легли на его лицо.

Наташа смотрела на раненого боярина, сжигаемого лихорадкой, и вдруг встретилась глазами с Сергеем. И поняла, что они с побратимом подумали сейчас об одном и том же: вот перед ними человек, который сделал все для того, чтобы спустя столетия русские ребята приезжали в волшебный город Казань и были там невероятно, безумно, сказочно счастливы…

Англичане в Новгороде не были такой уж редкостью, чтобы обращать внимание на этого. Стэнли Кроуфилд пришел в Новгород ночью, и утром можно было любоваться его кораблем, который носил имя «Екатерина». На носу «Екатерины» красовалась выкрашенная белой краской фигура женщины в роскошном платье. Она как будто выходила из корабля, протягивая руки к небу. Волнистые волосы бежали по ее плечам, а лицо, сделанное довольно грубо, но выразительно, глядело по сторонам любопытными, ярко раскрашенными глазами.

Корабль был трехмачтовый и, о чем не уставал рассказывать Кроуфилд, построен по точным чертежам — в те времена это была большая редкость.

Кроуфилд был высок ростом, рыж, с белым, как булка, лицом и совершенно желтыми кошачьими глазами. Он курил трубку — как казалось, непрерывно, — и довольно сносно говорил по-русски.

В Новгород привела его беда — во время рейса из Лондона на корабле заболел и умер «пилот» (штурман). Кроуфилд имел намерение взять штурмана в Новгороде, где у него еще с прошлых рейсов остались добрые знакомства. Пока что он сидел в маленьком кабачке, единственном, где можно было раздобыть отличного английского пива, и болтал с местными моряками.

Один из знакомцев, которых сейчас разыскивал Кроуфилд, звался Флор Олсуфьич по прозванию Медвежонок. Добрый был «пилот» в былые времена, когда Флор ходил еще в учениках.

Кажется, у него был брат? Тоже добрый «пилот», ничего не скажешь. Они ведь близнецы, да? Хорошего происхождения. Дворянского. Как это называется? От боярина? Боярские дети? Вот-вот… Забавно здесь, на Руси, взрослый человек кличется «дитятей»…

Кроуфилд потягивал пиво, испускал из себя обильные клубы дыма и выспрашивал об Олсуфьичах.

— Флор-то? — сказал ему один моряк, загорелый до черноты, так что его даже прозывали «арапом». — А ведь он разбогател, знаешь? Давно уж не плавает ни у кого в «пилотах». Сам корабль купил.