Дарья Иволгина - Новгородская ведьма

Флор поражался все больше и больше.

— Я уж думал, что все на свете перевидал, — вымолвил он наконец, — но что ни день, то новость. Как такое могло быть, чтобы меня обвинили в желании завладеть наследством Палицких, да еще таким подлым способом!

— Меня другое удивляет, — проговорил Вадим тяжело. — Почему нас здесь не ожидают стрельцы? По идее, если ты — главный обвиняемый по этому делу, здесь уже должна находиться группа захвата… В общем, ты меня понял.

— Но это как раз объяснить нетрудно, — возразил Флор. — Если за мной еще не пришли, значит, Наташа до сих пор отказывается меня оговорить.

Вадим покачал головой.

— Вот в это я вообще поверить не могу. Гвэрлум очень себя любит.

— Значит, ты плохо ее знаешь, — ответил Флор с тяжким вздохом. — И Лаврентий попал в беду вместе с татарином…

— Поешьте, — строго велел отец Онуфрий. — Мы тут наготовили… На голодное брюхо никуда вы отсюда не пойдете.

Вадим вдруг понял, что страшно голоден. Как-то совершенно по-волчьи. Наверное, от нервов. Он лопал кашу, принесенную иноками, несколько раз подавился и выхлебал полкувшина молока.

Флор, однако, к еде не притронулся. Все возил пальцами в волосах, думал мучительно.

— Отец Авраамий говорит, что проследил, где упыри гнездо свили, — сказал он наконец Вадиму и перевел взгляд на волоколамского инока. — Так?

Отец Авраамий утвердительно кивнул.

— Все видел. Их в яму посадили. Эта яма у них, думаю, давно — там они пленников держат. Вообще, мне показалось, что они уже несколько лет в здешних лесах орудуют. Больно уж все у них обустроено. Каждый знает свое дело, у каждого свое место…

— Ну так что медлить! — Вадим вскочил. — Соберем сейчас моряков и двинемся в лес!

— А там что? — спросил Флор как-то вяло.

— Нападем! — азартно вскричал Вадим. — Как с пиратами! Перебьем всех упырей, освободим ребят — и пойдем к дознавателю правду предъявлять.

Но Флор не сдвинулся с места. Было очевидно, что идея товарища его совершенно не зажигает.

— Ты одну вещь пойми, Вадим, — выговорил он нехотя, как будто каждое горькое слово давалось ему с трудом. — Дьяк убежден в том, что никакого заговора, никаких упырей здесь в помине нет. Что лишь моя алчность всему виной. Он этого от Натальи добивается, почему он должен будет нам поверить?

— А мы ему упырей предъявим! — возразил Вадим.

Флор посмотрел ему в глаза.

— Ты хорошо подумал?

Вадим несколько раз кивнул.

Флор вздохнул:

— Подумай еще. Это в лесу он упырь, а днем — вполне добропорядочный человек. Матушка семейства или там честный торговец. Как ты докажешь дьяку, что перебил пособников врага? Он одно увидит: мы — убийцы. И нашим словам он не поверит. Ни моему, ни Лавра, ни вашим с Харузиным…

Флор посидел немного в молчании, свесив голову, а потом поднял взгляд и спросил отцов:

— А скоморох Неделька не возвращался?

— Скрывается, — сказал отец Онуфрий.

Флор махнул рукой:

— Хоть эта гора с плеч. Ладно, будем думать дальше…

— В таком случае, пошли прямо в приказ, — предложил Вадим. — Попросим разговора у дьяка. Не зверь же он, в конце концов! Должен хотя бы выслушать нас. Может, его проймет.

— Может, и проймет… — согласился Флор и тяжко поднялся. — Ладно, идем. Где Животко? Пусть сбегает на пристань, скажет на «Святой Анне» — куда я пошел. Хорошо бы ребята подошли поближе. Мало ли что. Чует мое сердце, что добром все эти разговоры не закончатся.

В приказе к появлению Флора с Вадимом поначалу отнеслись с полнейшим равнодушием. Велели ждать. Флор несколько раз вскипал, вскакивал, стискивал кулаки, но после опять садился. Наконец возник какой-то неприметный человечек, пошептался со стрельцами и скрылся. Вскоре после этого вышел сам Назар Колупаев. Он выглядел радостным, оживленным — просто лучился удовольствием.

— Никак сам Флор Олсуфьич пожаловал! — воскликнул он. — А мы тебя заждались!

— Я хочу видеть Наталью Фирсову, — сказал Флор хмуро, не отвечая не приветствие.

— Для чего тебе? — Колупаев нахмурился.

— Хочу посмотреть на нее.

— Что ж, — подумав, сказал Колупаев, — девка Наташка свое дело знает. Она ведь боярина отравила, верно? Из своих рук дала ему смертельный яд.

— Это недоразумение, — сказал Флор.

— Андрей Палицкий умер! — закричал Колупаев громовым голосом. — Я не назвал бы это недоразумением!

Вадим почувствовал на себе тяжелый, ненавидящий взгляд и обернулся. В углу на лавке сидел Авдей, слуга умершего боярина, и не моргая смотрел на «сообщников убийцы». Когда он появился, никто не понял. Да и большого внимания на него пока что никто не обращал.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — не смутился Флор. — Наталью подучили это сделать. Она думала, что изготовила лекарство. Она никогда не стала бы убивать человека.

— Да ты и подучил, — сказал Колупаев. — Что, не так?

— А что говорит Наталья? — не сдавался Флор. — Я хочу ее увидеть!

Колупаев подумал немного, а после обернулся и крикнул стрельцам, чтобы привели девку Наташку.

— Полюбуешься сейчас, — сказал он. — Гнило тело и душу съело, все по присловью.

Флор побелел, сжал кулаки, прикусил губы. Вадиму было по-настоящему страшно. Он не знал, что сейчас увидит, понимал только, что ничего хорошего.

Авдей на лавке вытянулся в струну, напряг шею, глаза раскрыл пошире — этот не только не боялся предстоящего, он жаждал этого зрелища.

Наталья болталась между рук стрельцов, очень похудевшая. Идти она не могла, ее тащили. Изможденное лицо почернело, глаза стали совсем светлыми и странно светились. Она увидела и Флора, и Вадима, но поначалу не узнала их.

Флор встал.

— Это я, Наташа, — сказал он.

Она наморщила лицо, вспоминая. Ей все виделся умерший боярин — как он уходит, окутанный лучами света. И незнакомые лица палачей. И ненавистная, скучная рожа Колупаев. А вот кто эти люди? Ей требовалось время на то, чтобы вызвать в памяти их имена.

— Флор, — выговорила она наконец. — А… — И кивнула, довольная тем, что вспомнила.

«Она помешалась, — подумал Вадим в панике. — Довели! Что они с ней делали? Фашисты».

Авдей широко, безумно улыбался. Дрожащим от радости голосом он крикнул:

— Ты отравила боярина!

Наташа даже не посмотрела в его сторону. Она все разглядывала Флора и шевелила губами. Потом сказала:

— Флор никогда не говорил, чтобы я отравила Палицкого. Флор никогда не говорил, что завладеет достоянием Палицких.

— Они тебя об этом спрашивали? — тихо сказал Флор.

— Они хотели, чтобы я тебя оговорила, — ответила Наташа вполне разумно. — Только ведь это неправда. — Она тяжело вздохнула. — Забери меня отсюда, Флорушка! Надоели они мне все хуже горькой редьки… Не хочу быть рындой, не хочу приключений… Темным эльфом тоже быть не хочу… Хочу в горенке сидеть и книжку читать. Хоть на славянском языке, хоть на польском. Американских детективов у тебя ведь все равно не сыщешь…