Дарья Иволгина - Новгородская ведьма

— Посмотрим… — загадочно сказал инок.

Флор корчился на земле, пытаясь подняться. Его лицо было красным, левая рука странно изогнулась — похоже, он ее вывихнул. Но Флор, рыча сквозь стиснутые зубы, упрямо поднялся на колени, а затем и встал на ноги.

С Колупаевым же происходило нечто странное. Вместо того, чтобы вновь замахнуться и пойти в атаку, он вертелся на месте и завывал, прижимая к груди правую руку, как больного младенца.

— Что с ним? — прошептал Вадим.

Авдей весь напрягся, отошел от стены, уставился на Колупаева неверящими глазами. Дьяк кричал все громче, все страшнее. Рука его дымилась.

Теперь это видели все. Дымок, поначалу белый, постепенно темнел, становился серым, а затем и коричневым. Воздух наполнился зловонием.

— Держите его! — крикнул отец Авраамий стрельцам. — Держите за руки!

На Колупаева набросились, схватили его за плечи. Он бил ногами по земле, поднимая тучи пыли, и, запрокинув искаженное лицо к небу, кричал нечеловеческим голосом.

Левая рука Колупаева тряслась, а правая почернела и обуглилась. Из середины ладони вдруг начала подниматься змеиная голова.

Стрелец, державший Колупаева за правую руку, заорал от ужаса и ослабил хватку. Змея наполовину уже выбралась из руки.

— Руби, руби ее! — кричали вокруг.

— Нет! — громовым голосом приказал отец Онуфрий. — Подожди, пока выйдет вся! Тогда бей!

Двое стрельцов с топорами наготове встали рядом. Змея шипела, глядя на них с ненавистью, и извивалась над обугленной рукой Колупаева.

Отец Авраамий прикрыл глаза — он молился. Дым из коричневого стал желтым, а затем вдруг рассеялся. Змея выпала на землю и стремительно поползла прочь. Два топора опустились на нее одновременно и перерубили ее на три части. Все три продолжали извиваться, а затем замерли.

— Сдохла! — крикнул один из стрельцов в восторге. — Вот так номер!

Колупаева выпустили. Он тяжело дышал, весь покрытый испариной. На его правую руку страшно было смотреть. В середине ладони зияла дыра, сквозь которую можно было увидеть землю. До середины предплечья плоть обгорела и висела клочьями. Отвратительно воняло паленым и серой. «Запах ада», — подумал Вадим.

В этот миг Авдей подскочил к Колупаеву и заглянул ему в глаза.

— Ты! — крикнул он бешено, занося руку с ножом.

— Держите его! — крикнул отец Онуфрий.

Флор толкнул Авдея плечом, а Вадим подскочил и схватил его за запястье. Нож выпал на землю.

— Пусть скажет! — кричал, не сопротивляясь, слуга. — Пусть все откроет как есть!

Колупаев, белый, заваливался на спину. Стрельцы едва успели подхватить его.

— Руку отрежьте, — бормотал Колупаев в полубреду. — Скорее… Жжет…

— Отсечем, тоже жечь будет, — успокаивающе говорили стрельцы.

— Пусть говорит! — надсаживался Авдей. — Он в сговоре с ведьмой! Пусть говорит!

— Я… Будь она проклята, Пожега! — вымолвил Колупаев.

— Что? — Флор даже подскочил, забыв о собственных ранах. — О чем ты говоришь?

Колупаев обратил на своего противника помутневшие глаза, кривая улыбка исказила его черные губы.

— Пожега… Я знал ее. Прости, Флор… Если суждено мне умереть, хочу, чтобы не было на мне большой грязи… Слушайте! — Он чуть приподнялся и заговорил громче, напрягая последние силы. — Несколько лет назад мне нанесли большую обиду. Я вызвал обидчика на бой и проиграл ему, а все кругом смеялись… До сих пор у меня сердце болит, когда я вспоминаю об этом. Тогда я пошел в кабак и напился…

Захлебываясь от горя, от оскорбленного самолюбия, от боли, а пуще всего — от насмешек окружающих, пошел Назар Колупаев в кабак и там напился. А после — сам не помнит, как — оказался он в объятиях смешливой красавицы. Да и не красавица она была, просто податливая и веселая. Лежали на сеновале, говорили о том, о сем. Баба оказалась вдовой и погуливала.

На ее круглом полном плече выплакал Назар свое мужское горе — глупое, с бабьей точки зрения. Но эта вдова оказалась не такой, как остальные. Не стала она гладить Назара по голове и говорить ему утешительные глупости, а предложила помощь. Есть в лесу старуха по имени Пожега, она людям помогает в тех делах, где другие люди и сам Господь Бог помочь не в силах. Нужно только прийти к ней с открытым сердцем и все обсказать как есть, а в обмен на помощь отдать либо деньги, либо какие-нибудь услуги.

— Что ты можешь? — спросила Назара вдова.

— Могу пособить в каком-нибудь деле, потому что я приказной дьяк, — ответил Назар Колупаев.

— С тебя Пожега денег не возьмет, — решительно сказала вдова. — Уж я ее знаю! Мне она помогла мужа извести, но я за это заплатила половиной своего приданого.

— Мужа извести? — Назар чуть отодвинулся от веселой бабы.

— Пьян был каждый день, а бил меня и того чаще — посмотри! — Она задрала юбку, показывая шрамы. — Поленом бил, цепями, вожжами…

— Может, ты гуляла от него? — спросил Назар.

Вдова засмеялась.

— И гуляла… Да только ведь чуть не убил он меня. А я его — совсем убила. И теперь живу себе на радость… Ты разве не доволен, что повстречал меня?

Колупаев был доволен. И в ту же ночь отправился в лес.

Несколько ночей кряду разыскивал он Пожегу, пока та сама не отыскала его. И в ответ на просьбу дать ему силу, чтобы побивать всех врагов, кто только ни захочет состязаться с ним в силе и ловкости, получил Назар Колупаев змеиный амулет в правую руку.

Долгое время Пожега не давала о себе знать, но затем, на другой день после смерти боярина Андрея Палицкого, призвала его к себе. Пришла к Колупаеву неприметная женщина, странница в платочке, росту малого, обличья серого, взгляда тихого.

Попросилась войти, приняла милостыньку, а после передала приказ от старухи — в лес явиться нынче же ночью, иначе змея из змеиного амулета оживет и вонзит зубы прямо Назару в сердце.

Колупаев пришел, послушный ведьме, как отрок. Та говорила с ним коротко, не говорила, а приказывала — точно своему рабу:

— Сделаешь как я велю, иначе умрешь.

Колупаев только голову наклонил. Скольких мужчин он одолел в поединке, а перед этой старухой приходится гнуться.

— За смерть боярина Андрея Палицкого взята под стражу девка Наташка, — продолжала Пожега. — Тебе надобно знать, что ее руками я поднесла боярину яд. Моя это работа. Однако об этом никто не узнает, кроме нас с тобой да еще глупой девки Наташки.

Колупаев опять кивнул.

Он понимал, к чему Пожега клонит.

— Ты добьешься того, чтобы Наташка оговорила близнецов, Флора и Лавра. Они Палицкому родня, хотя бы по имени, к ним имение боярина отходит. Наташка должна сказать, что Флор подучил ее извести Андрея. Ты меня понял?

Назар Колупаев поклонился старухе в пояс.

— Прощай, Пожега. Будет по-твоему.