Владимир Сназин - Доктор Постников

Петр никогда не видел новорожденных младенцев и, только Глашка поднесла к нему розового, уже проснувшегося и начавшего неистово кричать братика, он испуганно шарахнулся от него, когда тот выпростал из-под одеяла свою маленькую, размером не больше Петрова среднего пальца, ножку.

– Чего ты боишься? – улыбаясь, спросила Марфа Антуфьевна. – Возьми его, не бойся, подержи своего братишку. Глаша, передай Петеньке маленького…

Глашка осторожно, подвернув свисающие концы одеяла, передала кроху Петру. Тот дрожащими руками принял малыша, но что с ним делать дальше, не знал. Он восторженно и в то же время удивленно смотрел на сморщенное, покрасневшее от натуги маленькое личико, который беспрестанно кричал на весь дом и сучил ножками. Он смотрел на крохотного малютку и не верил, что сам когда-то тоже был таким же маленьким, как этот живой комочек, считающийся его братом. Боясь причинить новорожденному какую-то боль, Петр вернул ребенка Глашке.

– Ну что ты почувствовал, Петруша? – спросила матушка.

Петр смутился и, покраснев, сказал:

– Он очень маленький, маменька.

Марфа Антуфьевна, а за ней и Глашка весело засмеялись.

В бане Петр отмыл и пропарил все свои ушибленные и натруженные места, особенно ладони. Однако спустя некоторое время кожу на руках после промывки в растворе щелока и распарки так стянуло, что Петр с трудом мог безболезненно пошевелить пальцами. Он достал из своей ученической сумки склянку с мазью и, как ему советовал доктор Блюментрост, густо намазал обе ладони, а затем забинтовал, заранее приготовленными холщовыми бинтами, но так, чтобы кончики пальцев были свободны. На его удивление, мазь достаточно быстро проникла в кожу и сделала ее под повязками мягкой и податливой. Спустя час – полтора Петр практически не чувствовал в ладонях никакого напряжения, перевязанные пальцы свободно сжимались в кулак и могли безболезненно удерживать любой предмет. После сытной еды, о которой он мечтал с самого пробуждения, Петр из своей сумки достал травник Кулпепера и, несмотря на усталость, с головой погрузился в его изучение. Листы книги были не новые, в некоторых местах затертые, но сохранившийся запах типографской краски еще щекотал ноздри. Почти на каждой странице имелся цветной рисунок какого-нибудь растения или его отдельной части с описанием лечебных свойств. Забыв о времени, Петр увлекся разглядыванием картинок и чтением отдельных глав книги. И только когда услышал призывной звон колокола Ивана Великого, который настойчиво призывал православных к обедне, вспомнил о наставлении доктора Блюментроста: «Сначала изучи общую информацию о растениях и их частях и зарисуй одно из них». Как не жаль ему было расставаться с красивыми рисунками, Петр вернулся к началу книги, чтобы изучить предисловие.

«Куда бы вы ни кинули свой взор, – читал он первые строки – ваш взгляд везде натолкнется на какое-нибудь растение, будь то трава, кустарник или дерево. Поэтому все растения, окружающие нас, которые Бог создал на второй день Сотворения мира, можно назвать частью живой природы. Каждое растение управляется определенной планетой, но в то же время каждая планета управляет болезнью определенного органа человека».

«Интересно, – произнес Петр и задумался, не совсем понимая фразу о планетах, которые управляют и болезнью, и растениями. Он прочел ее несколько раз и пришел к выводу, что растения и заболевания управляются разными планетами. «Я утверждаю, – читал он дальше, – что существует только два вида лечения болезни органа – это лечение по симпатиям и по антипатиям. Если планеты, управляющие болезнью не совпадают с планетами, управляющими растениями, – писал Кульпепер, – то лечение проводится по принципу антипатии, если же имеется совпадение, то применяется принцип симпатии».

«Вот оно что, – размышлял Петр. – Значит, есть и растения, и заболевания, которые управляются одной и той же планетой, как и наоборот. А вот, кстати, и пример. «Например, – пишет дальше Кульпепер, – травы Солнца, ибо оно главное, которое управляет болезнью сердца и болезнью глаз. А травы, которые лечат эти заболевания и которыми управляет это же Солнце, хорошо всем известны – это чистотел…» При упоминании этой травы Петра кинуло в жар, а руки непроизвольно сжались в кулаки и заныли. Он глубоко вздохнул и шумно выдохнул. «Хвала Господу, что все прошло!» – вознес он благодарность небу и, обернувшись в сторону крестовой комнаты, троекратно перекрестился и продолжил чтение. «Золототысячник, дудник, кровохлебка… Возьмем, к примеру, «Chelidonium majus» и рассмотрим это растение. Оно имеет листья, цветки, побеги, стебель, кору и корень, а во время созревания дает семена. – «Так вот как называются части растений», – удивился Петр. Он открыл свою ученическую тетрадь и быстро зарисовал все части растения и каждый рисунок подписал латынью. Потом перевернул страницу и стал читать дальше. «Это растение управляется Солнцем, и оно находится под созвездием Льва. Оно считается лучшим растением для лечения болезни глаз».

«Как же так, – размышлял Петр. – Я этим растением сжег щенкам лапы, а себе руки, а Кульпепер советует его применять для лечения глаз. Странно, но посмотрим, что он пишет дальше».

«Успех в лечении глаз чистотелом зависит от правильного расположения планет. Когда Солнце во Льве, а Луна в Овне, и они движутся друг к другу, именно в это время следует собирать чистотел и готовить из него мазь или масло для лечения глаз.

«Господи, – подумал Петр, – откуда же мне знать, когда Солнце входит в фазу Льва, а Луна в фазу Овна, чтобы начинать собирать чистотел, и потом, я же купил этот чистотел в зелейном ряду, а когда и где его собирали, да в какое время, мне совершенно не известно».

Так он рассудил, и решил не терять драгоценного времени на непонятное чтение, открыл книгу на нужной странице и стал читать описание лекарственных растений и как приготовить из них лечебное зелья.

На следующий день Петр пришел в аптеку с первым ударом Кремлевского колокола. Аптека только что открылась, и народ со своими болезнями напролом ринулся внутрь. Он вошел в лекарственный зал, поприветствовал всех присутствующих обычным порядком, заглянул в докторскую палату за занавесь, но там никого не оказалось. Значит, доктора еще нет, подумал он и осмотрелся.

Все лавки были заняты больными разного сословия. Некоторая часть пациентов стояла, подпирая стены. Здесь были дети боярские и разночинцы, купцы и служилые, ремесленники и даже один дворовой холоп в накинутом на голое тело тулупе. Каждый соответственно своей болезни стонал, скулил, охал или корчился от болей в ожидании, когда доктор или аптекарь явятся и начнут осматривать больных. Никого из работников аптеки, кроме сторожа, который в назначенное время открыл ее, Петр в зале не увидел. Зайти в чулан, сушильню или алхимическую палату он не решился. Поэтому остался дождаться кого-нибудь из докторов или аптекарей около стола-прилавка. На нем, как и вчера, на почетном месте – в середине стола стояли рычажные весы, а рядом лежала неубранная Готфридом маленькая коробочка с тарными разновесами. Около весов расположенные в ряд стояли несколько резных баночек и пузырьков с пробками, похожих на ту, которую ему вчера дал Готфрид, и которую он сегодня принес, чтобы сдать обратно. Рядом с пузырьками лежала раскрытая рецептурная книга, он заглянул в нее – на развороте было написано не меньше шести рецептов, но того, который писал для него Грегори под диктовку доктора Блюментроста, не нашел. Петр перевернул страницу, там его тоже не оказалось, перелистнул еще одну и только на третьей заметил его. Он посчитал их количество – получилось двадцать четыре. «Столько рецептов и всего за один день! – Он обернулся и мысленно посчитал посетителей: двенадцать. Сколько же больных приходит лечиться…А сколько еще сидят по папяртям?»