Уилбур Смит - Муссон

– Золото… – прошептал Том.

Потом он заметил, что рядом с сундуком кто-то оставил еще и кожаную седельную сумку. Ее наполовину заполняли золотые слитки. Видимо, Том помешал кому-то, пытавшемуся набить эту сумку сокровищами перед бегством из крепости. А стук, который слышал Том снизу, производил тот, кто взламывал сундуки.

Кто бы это ни был, наверняка он оставался где-то здесь.

Едва Том сообразил это, как услышал за спиной крадущиеся шаги.

Звук заставил его резко обернуться к двери.

Аль-Ауф спрятался за открытой дверью, когда услышал быстрые шаги Тома, поднимающегося на лестнице.

Том сразу узнал его.

Он видел этого корсара на палубе «Минотавра», когда на него напал «Серафим».

Аль-Ауф оказался выше, чем предполагал Том, и его хищные темные глаза в глубоких глазницах горели яростью, как у стервятника. Он где-то потерял свой тюрбан, и длинные черные косы, переплетенные серебром, падали на плечи корсара, сливаясь с волнами бороды.

Губы аль-Ауфа растянулись в дикой гримасе, когда он вскинул пистолет, который держал в левой руке, и прицелился Тому в голову.

На одно краткое мгновение Том заглянул в глубину черного зева ствола, потом посмотрел в глаза аль-Ауфа, уставившиеся на него поверх пистолета. С металлическим щелчком, показавшимся оглушительным в тесном пространстве маленькой комнаты, боек ударил по полке, взлетел клочок белого дыма…

Том зажмурился, ожидая, что пуля ударит прямо ему в лицо, но этого не случилось.

Пистолет дал осечку.

Аль-Ауф, на миг ослепленный вспышкой и дымом, замер, и Том в ту же секунду одолел расстояние между ними. Он видел, что пистолет у врага двуствольный и палец аль-Ауфа уже согнулся вокруг второго курка. Том понимал, что удача не осчастливит его дважды и второй выстрел убьет его.

Он взмахнул саблей над вытянутой рукой пирата, сжимавшей пистолет. Клинок рубанул по внутренней стороне запястья аль-Ауфа и, как бритва, взрезал вены и артерии под темной кожей. Пистолет выпал из ослабевших пальцев и ударился рукояткой о каменный пол – второй ствол выстрелил со злобным грохотом. Пуля разбила в щепки древесину одного из сундуков, а аль-Ауф качнулся назад, нащупывая драгоценную рукоятку ятагана у своего пояса. И выхватил его как раз вовремя, чтобы отбить второй удар Тома, направленный ему в грудь.

Том не ожидал от него такого проворства. Серебряные пряди в волосах и борода аль-Ауфа ввели его в заблуждение. Корсар оказался стремительным, как леопард, а сила его удара говорила о намного более молодом возрасте. Когда Том опомнился после отражения атаки, аль-Ауф уже упал на одно колено и сам ударил, метя по лодыжкам Тома, что могло бы навсегда искалечить его. У Тома не имелось времени уйти от нападения. Вместо этого он просто подпрыгнул, и кривой ятаган скользнул по подошвам его сапог. Том в прыжке ударил по темной голове араба, но аль-Ауф ускользнул в сторону, как змея, скрывшаяся под камнем.

Кровь продолжала хлестать из запястья пирата – вокруг него растеклась уже целая красная лужа. Том парировал еще один выпад и финт из третьей позиции, но аль-Ауф опять отразил атаку и поднырнул под саблю Тома.

Том отскочил назад, и удар, нацеленный ему в живот, немного не достал его.

Они кружили по комнате, пристально глядя друг другу в глаза, стараясь предупредить намерения противника. Их клинки то и дело скрещивались, каждый испытывал силу второго.

Нога Тома поскользнулась на крови, и в тот момент, когда он потерял равновесие, аль-Ауф бросился вперед со скоростью стрелы, выпущенной из лука, и на этот раз попытался поразить Тома в бедро.

Том отбил удар и заставил противника отступить в сторону.

Теперь Том уже понимал, что представляет собой этот человек как боец. Пират обладал быстротой и изворотливостью, и возраст не лишил силы его руку. И если они продолжат сражение, в конце концов опыт аль-Ауфа может принести ему победу.

Следовало сделать ставку на выносливость.

Том начал игру, держась от араба с его сильной стороны, то и дело как бы ошибаясь и открываясь, но когда аль-Ауф клюнул на эту наживку и снова попытался ударить снизу, Том блокировал его клинок и зажал своим. Теперь они очутились почти грудь к груди, а их оружие скрестилось на уровне глаз. Том всей силой широкого молодого плеча нажал на них, и аль-Ауф уступил шаг. Том чувствовал, как силы оставляют корсара, вытекая вместе с кровью из рассеченного запястья.

Том снова нажал, но аль-Ауф оказался не так слаб, как притворялся. Неожиданно он с такой быстротой отскочил в сторону, что Том качнулся вперед, а аль-Ауф в очередной раз ударил снизу.

Тому следовало предусмотреть это, он ведь уже понял тактику боя этого человека. Лишь чудом он успел с кошачьей ловкостью отшатнуться, и клинок корсара только скользнул по его бедру. Ятаган разрезал ткань штанов и нанес неглубокую рану на крепкой мышце ноги.

Рана была не опасной, а аль-Ауф слишком много сил вложил в этот удар. И пока он отчаянно старался восстановить дыхание, Том взмахнул саблей и вынудил врага яростно отбиваться. Они топтались, кружа по комнате, сталь звенела о сталь так пронзительно, что резала слух, эфесы вибрировали в руках.

Том наконец-то преуспел в том, чтобы привести схватку к прямому испытанию силы. Аль-Ауф не осмеливался отступить, потому что сделай он это – и окажется беззащитен, и корсар уже знал, что удар этого молодого англичанина подобен удару молнии.

Это был классический затяжной прием в поединке на саблях, о котором Том узнал от Эболи.

– Применив этот прием, твой отец убил Шрёдера, – сказал ему тогда Эболи, – а этот голландец был величайшим фехтовальщиком, которого я когда-либо видел, после твоего отца.

Том всем своим весом налег на запястье врага, и аль-Ауф поневоле сделал шаг вперед. Два клинка кружились и кружились. На коричневом, сморщенном от напряжения лбу корсара выступили капли пота и заструились вниз, падая на глаза и бороду. Том торжествующе почувствовал, что его собеседник слабеет. Рана араба все еще кровоточила, и губы аль-Ауфа скривились в ужасной гримасе отчаяния. Страх и смерть проглянули в его взгляде.

Вдруг Том резко изменил угол поворота запястья, острие его клинка сверкнуло в дюйме от глаз аль-Ауфа, и защита пирата дала трещину. Против воли араба его длинные смуглые пальцы разжались, и рукоять сабли выскользнула из них. Том воспользовался собственным клинком, чтобы вырвать у врага оружие, и одним движением запястья швырнул ятаган к дальней стене – тот упал, загремев на каменном полу.

Аль-Ауф попытался метнуться к двери, но Том уже прижал клинок к бороде корсара, осторожно придвинул его к шее и вынудил пирата отступить к стене. Том тяжело дышал, ему понадобилось некоторое время, чтобы суметь заговорить.