Уилбур Смит - Муссон

– Ты только одним способом можешь спасти свою жизнь, – сказал он между прерывистыми вздохами.

Глаза аль-Ауфа прищурились, когда он услышал, как легко неверный говорит на его языке.

А Том продолжал:

– Отдай мне мальчика-иностранца, которого держишь где-то здесь.

Аль-Ауф уставился на него. И прижал раненую руку к груди в попытке остановить кровотечение, сжав запястье пальцами другой руки.

– Отвечай! – выдохнул Том, сильнее прижимая клинок к горлу корсара. – Говори, ты, отродье грязной свиньи! Отдай мне мальчика, и я позволю тебе жить.

Араб поморщился от укола стали:

– Я не знаю, о каком мальчике ты говоришь…

– Ты прекрасно его знаешь. Мальчик с красными волосами, – перебил его Том.

Губы аль-Ауфа изогнулись в насмешливой улыбке.

– Зачем тебе нужен аль-Ахмара, Красный? – спросил он, и в его глазах вспыхнула жуткая ненависть. – Он что, был твоим постельным дружком?

Рука Тома, державшая саблю, задрожала от гнева и оскорбления.

– Аль-Ахмара – мой брат.

– Тогда ты опоздал! – злорадно выкрикнул аль-Ауф. – Его тут нет, и тебе никогда его не найти!

Тому показалось, что на его шее затянули петлю. Его дыхание стало прерывистым. Дориана увезли?..

– Ты лжешь! Я знаю, что он здесь! Я его видел собственными глазами! Я найду его!

– Его нет на острове, ищи где хочешь.

Теперь аль-Ауф захохотал, тяжело, с надрывом.

Том сильнее прижал клинок к его горлу.

Он смотрел прямо в темные глаза араба, мысли в его голове начали путаться.

– Нет!

Том не хотел верить услышанному.

– Ты прячешь его где-то здесь. Ты лжешь!

Но что-то в том, как держался аль-Ауф, подсказало Тому: корсар говорит правду.

Он понял, что потерял малыша Дориана, и постепенно черное отчаяние заполнило пустоту, оставленную Дорианом в его сердце.

Он отвел саблю от горла аль-Ауфа и отвернулся.

Том направился к двери, решив обыскать каждый уголок на острове, пусть даже это не имело смысла.

Аль-Ауф был так изумлен, что несколько мгновений стоял неподвижно. Потом опустил здоровую руку к рукоятке изогнутого кинжала в драгоценных ножнах, что висел на его поясе. Сверкающее лезвие тихо свистнуло, выскальзывая наружу.

Но Том не настолько глубоко погрузился в свое горе, чтобы упустить этот фатальный звук, и резко обернулся в тот момент, когда аль-Ауф одним прыжком очутился рядом с занесенным над головой кинжалом, пытаясь ударить Тома в спину.

От такой подлости отчаяние Тома сменилось всепоглощающей яростью. Он резко шагнул навстречу корсару и вонзил саблю в середину груди араба. Он почувствовал, как сталь скользнула по ребрам, потом проскочила сквозь сердце и легкие и ударилась о позвоночник.

Аль-Ауф застыл, кинжал выпал из его руки и со звоном покатился по полу, ненависть в черных глазах угасла. Том уперся одной ногой в грудь пирата и толкнул его назад, высвобождая клинок.

Аль-Ауф рухнул на колени, его голова поникла, но бешенство Тома не утихло. Он высоко взмахнул саблей и снова опустил ее, приложив всю свою силу, и сабля, просвистев по воздуху упала на шею аль-Ауфа. Голова сорвалась с плеч, с глухим стуком шлепнулась на пол и покатилась к ногам Тома.

Том уставился на лицо аль-Ауфа. Широко открытые темные глаза продолжали изливать злобу. Губы словно пытались что-то сказать, но потом веки слегка дрогнули, свет в глазах погас, и они стали пустыми и мутными, а челюсть отвисла.

– Дело сделано, и неплохо сделано, – сказал от двери Эболи.

Он вошел в комнату и сбросил с себя арабский балахон. Опустившись на корточки, расстелил на полу просторное одеяние, а потом поднял отсеченную голову за волосы.

Том наблюдал за тем, как Эболи заворачивал в платье голову корсара. Юноша почти ничего не чувствовал, он не испытал отвращения, когда кровь просочилась сквозь складки ткани. Эболи встал и закинул узел за плечо.

– Мы отнесем это твоему отцу. За голову аль-Ауфа он получит баронский титул, если представит ее директорам компании в Лондоне.

Том с обнаженной саблей в руке направился следом за Эболи по коридору, как лунатик.

Они вышли на солнечный свет.

Том не радовался победе, на него давил невыносимый груз понимания, что он навсегда потерял Дориана.

Том протолкался сквозь толпу возбужденных моряков, уже принявшихся обшаривать внутренние помещения форта. Они громко хохотали и перекрикивались, грабя крепость.

Время от времени слышался пронзительный вопль: матросы находили очередного араба, прятавшегося в камерах, и вытаскивали его во двор.

Пойманных пленных сразу раздевали догола. Матросы быстро поняли, с какой готовностью арабы прячут кинжалы в своих просторных нарядах. Даже с женщинами обращались так же. Отобранное оружие сваливали в кучу в середине двора, а найденные ценности, кошели мужчин и золотые украшения женщин, складывали на расстеленный кусок парусины.

Пленников тащили к рядам нагих темных фигур, уже стоявших на коленях вдоль северной стены; их охраняли ухмылявшиеся матросы с пистолетами и абордажными саблями.

Том прошелся вдоль арабов и выбрал одного. Несмотря на наготу, этот мужчина имел благородные черты лица и умный взгляд, полный достоинства.

– Как тебя зовут, почтенный? – спросил Том, с трудом выдерживая уважительный тон.

Старый человек явно изумился, услышав арабскую речь, но ответил Тому вежливо:

– Меня зовут Бен Абрам.

– Ты выглядишь как ученый или святой, – польстил ему Том.

И снова старик ответил ровным вежливым тоном:

– Я врачеватель.

– Здесь на острове был мальчик. Ему сейчас около двенадцати, и у него рыжие волосы. Его захватил в плен аль-Ауф. Ты его знаешь?

– Я его знаю, – кивнул Бен Абрам.

Том воодушевился.

– Это мой брат. Где он сейчас? Он здесь, на острове? – с жаром спросил он.

Бен Абрам покачал головой:

– Нет, его увезли. Аль-Ауф продал его в рабство.

Том получил наконец подтверждение хвастовству аль-Ауфа, и ему пришлось принять этот факт. С минуту ему казалось, что он не выдержит такой боли.

– Куда его продали? Как зовут человека, который купил моего брата?

Бен Абрам снова покачал головой, но его взгляд скользнул в сторону, а лицо стало настороженным.

– Я не знаю, – шепотом ответил он.

Том видел, что старик лжет, и его рука сама собой легла на рукоять сабли.

Он мог бы выбить из старика ответ… но посмотрел на сильное, решительное лицо Бен Абрама и почувствовал, что силой тут ничего не добиться.

Чтобы дать себе время подумать, он окинул взглядом внутренние стены форта. Мертвые арабы валялись на бастионах, множество раненых стонали и корчились в пыли. Он окликнул старшину шлюпки, который командовал охраной пленных.

– Этот человек – хирург. Верни ему одежду и пусть займется своими ранеными.