Уилбур Смит - Муссон

– На этом мече ты подтверждаешь догматы твоей веры.

Том коснулся лезвия и мерно заговорил:

– Это то, во что я верую и буду защищать собственной жизнью. Я верю, что нет ничего, кроме святой Троицы, вечного Отца, вечного Сына и вечного Святого Духа.

– Аминь! – хором произнесли рыцари-мореходы.

– Я верую в единую церковь Англии…

Вопросы и ответы продолжали звучать, пока не начали догорать факелы.

Каждый вопрос содержал в себе часть кодекса ордена, почти полностью заимствованного из кодекса рыцарей-тамплиеров.

Катехизис заключал в себе историю тамплиеров. Он напоминал о том, как в 1312 году бедные рыцари Христовы и храм Соломона подверглись нападению и были уничтожены королем Франции Филиппом в соответствии с буллой послушного ему папы Клемента Борджиа.

Огромное состояние тамплиеров и их земли были конфискованы короной, а их магистр подвергнут пытке и сожжен.

Однако тамплиеры-мореходы, предупрежденные своими союзниками, ускользнули в пролив и скрылись в море.

Направившись в Англию, они попросили защиты у короля Эдуарда.

С тех пор они открыли свои ложи в Шотландии и в Англии под другими названиями, но на прежней основе ордена.

Наконец вопросы закончились и все ответы были получены.

Том преклонил колени, и рыцари встали возле него в круг. Они положили одну ладонь на его склоненную голову, а другую – на рукоять Нептунова меча.

– Томас Кортни, мы приветствуем тебя в кругу рыцарей Священного Грааля, и мы принимаем тебя как нашего брата, рыцаря Храма ордена Святого Георгия и Священного Грааля!

Они подняли его на ноги и по очереди обняли. Все это являлось частью древнего ритуала, но когда Том наклонился и поцеловал отца, Хэл отступил от освященного временем порядка. Он вложил рукоять Нептунова меча в ладонь Тома и сжал на ней пальцы сына:

– Теперь он твой, сын. Держи его с храбростью и честью.

Том знал, что этот прекрасный клинок представлял собой одну из самых больших драгоценностей отца. И он не мог найти слов, чтобы выразить свою благодарность, а просто заглянул в глаза Хэла. И увидел, что его отец действительно понял безмолвное послание любви и долга, которое Том пытался ему передать.

После того как приехавшие на похороны сэра Фрэнсиса гости и рыцари ордена разъехались, Хай-Уилд затих и казался пустынным. Элис почти все время проводила в своих комнатах. Том лишь раз ее видел, когда она в одиночестве скакала верхом по вересковой пустоши, но, пока он издали за ней наблюдал, он вспоминал последствия их предыдущей краткой встречи и не попытался приблизиться к ней.

Уильям постоянно был занят делами имения, он то уезжал в контору оловянной шахты, то совещался с управляющим, то объезжал имение, высматривая тех, кто притворялся больным или просто плохо работал.

Всех провинившихся наказывали кнутом и изгнанием из имения. Вечером Уильям возвращался домой, чтобы провести час с отцом до ужина, который подавался ровно в восемь. Уильям ужинал один, потому что Элис к нему не присоединялась, а Том всегда находил предлог поесть у себя в комнате или в одной из местных харчевен, с Эболи и Люком Джервисом, Недом Тайлером и Элом Уилсоном – более приятной компании он не смог бы найти.

Шли месяцы, и Томом все сильнее овладевали беспокойство и нетерпение. Когда Уильяма не было дома, Том почти все время проводил с отцом. Он переносил Хэла в библиотеку и усаживал в кресло во главе длинного дубового стола, а потом приносил карты, собранные Хэлом, и книги, которые просил отец. Они расстилали карты на столе и с жаром изучали их, обсуждая все детали путешествия, которое, как понимал Том, его отец уже не совершит.

Мастер Уэлш сидел в дальнем конце стола с новенькими очками на носу и записывал то, что диктовал ему Хэл. Они тщательно рассчитывали количество запасов и снаряжения, которые им могли понадобиться, и составляли список команды для нового похода в Индийский океан.

– Два корабля, – решил Хэл. – Не такие большие, как «Серафим» или «Минотавр». Быстрые корабли с хорошими мореходными качествами, но отлично вооруженные, потому что нам, безусловно, придется снова сражаться с язычниками. И осадку они должны иметь не слишком большую, потому что нам, возможно, придется вести их по дельтам рек Берега Лихорадок и даже вверх по самим рекам.

– Я отправлю Неда Тайлера и Эла Уилсона присмотреть подходящие суда, – пылко вставил Том. – Они могут проехать вдоль побережья и заглянуть в каждый порт между Плимутом и Маргитом. Но на континенте война, так что, пожалуй, отыскать нужные корабли окажется не самым легким делом.

– Если у тебя есть золото, чтобы платить, ты удивишься, с какой легкостью все найдется, – возразил Хэл. – Если я истрачу все до фартинга из тех трофеев, что мы получили в награду, чтобы отвоевать Дориана у арабов, это будут правильно потраченные деньги.

– Мы можем развесить небольшие афишки, – предложил мастер Уэлш.

– Хорошая идея, – одобрил Хэл.

– А еще мы могли бы попросить у лорда Чайлдса какой-нибудь корабль компании, – отвлекся от карты Том.

– Нет, – покачал головой Хэл. – Если Чайлдс узнает, что мы собираем эскадру и хотим отправиться во владения компании, он изо всех сил постарается нам помешать. Компания категорически выступает против того, что называет посторонней торговлей, и не желает даже видеть свободные корабли в своих водах.

День за днем они продолжали строить планы и обсуждать все детали. Потом, через пятнадцать дней после того, как Том отправил Неда Тайлера и Эла Уилсона вдоль побережья на поиски нужных судов, они вернулись с вестью, что нашли один корабль. Он идеально подходил для их задач, но владельцы запросили за него преступно огромную сумму в семь тысяч фунтов. Тайлер и Уилсон привезли с собой договорное письмо для подписи Хэлу и просьбу владельцев о том, чтобы им заплатили банковским чеком.

Хэл тщательно расспросил о состоянии и качествах корабля, потом закрыл глаза и сидел молча так долго, что Том начал тревожиться:

– Отец!

Вскочив со стула, он приблизился к Хэлу и коснулся щеки отца. Та пылала жаром.

– Его милость плохо себя чувствует. Помогите-ка мне, парни. Мы должны отнести его в постель.

Даже мастер Уэлш ухватился за кресло, когда они поспешно понесли Хэла вверх по лестнице.

Когда его наконец уложили в постель, Том отправил Эболи в Плимут за доктором Рейнольдсом, который жил в городе. Потом отпустил Неда Тайлера и остальных, велев им ждать внизу. Когда все вышли, он закрыл дверь спальни и остался наедине с отцом. Отогнув одеяло, Том с тревогой начал разматывать бинты на культях отцовских ног.

К этому времени Хэл уже весь горел от внезапно начавшейся лихорадки и что-то бессвязно бормотал. Когда Том снял последние бинты, он увидел, что шрам на одной ноге снова открылся, что из него сочится желтый гной. Знакомый запах разложения наполнил спальню, и Том понял, что снова началось глубинное воспаление, но на этот раз куда более сильное, чем прежде. На всем обрубке ноги выступили зловещие красные полосы сосудов, словно Хэла отхлестали кнутом. Доктор Рейнольдс предупреждал Тома о возможности подобного развития событий, и теперь Том дрожащими пальцами коснулся отцовского паха, боясь того, что мог обнаружить. Пах раздулся и стал твердым, как ореховая скорлупа, и Хэл застонал от боли при прикосновении руки сына.