Уилбур Смит - Муссон

После этого несколько недель подряд Дориан тайком исследовал местность снаружи восточной стены гарема и обнаружил, что между деревьями там множество руин. Они в основном были плотно скрыты подлеском или занесены песком, летевшим сюда с дюн во время муссонов. Ему понадобилось несколько дней, чтобы найти те заросли и груду рассыпавшихся коралловых кирпичей, которая скрывала вход в туннель. Когда Дориан уверился, что за ним никто не наблюдает, он взобрался туда и нашел выступ, на который открывался выход из туннеля.

Он потратил несколько часов, расчищая вход так, чтобы пробираться через него стало легче и безопаснее, а потом снова прикрыл пальмовыми листьями и сухими ветвями, чтобы его случайно не обнаружили девушки, собирающие хворост.

У своего друга Мустафы, конюха, Дориан выпросил грубую поношенную канзу, покрытую заплатами так, что они почти скрывали исходную ткань, и такую же старую грязную кефию, головную повязку, которую даже конюхи уже не стали бы надевать. Он свернул все это в узел и спрятал у входа в туннель. Подготовившись и дождавшись полнолуния, он спросил Ясмини:

– Ты действительно хочешь поплавать в океане?

Девочка изумленно уставилась на него, а потом ее маленькое личико горестно сморщилось.

– Не дразни меня, Доули! – попросила она.

– Сегодня приходи ужинать со мной и Тахи. После молитвы поблагодари Тахи и скажи, что тебе пора домой. Но вместо этого приходи сюда и спрячься за цистерной.

Лицо девочки медленно просветлело, а глаза загорелись.

– Твоя мать будет думать, что ты у Тахи, – продолжал Дориан, – а Тахи подумает, что ты вернулась к матери. Я тебя найду здесь.

– Да, Доули! – Ясмини энергично кивнула.

– Ты не побоишься прийти сюда одна, в темноте?

– Нет, Доули!

Она так затрясла головой, что казалось, эта несчастная голова вот-вот сорвется с плеч.

– И не бери с собой Джинни. Оставь его в клетке. Обещаешь?

– Обещаю всем сердцем, Доули!

В течение всего ужина Ясмини проявляла возбуждение и болтала без умолку, так что Тахи наконец окинула ее суровым взглядом:

– Что с тобой сегодня, дитя? Ты болтаешь, как целая стая длиннохвостых попугаев, и вертишься, словно тебе в штаны попал горячий уголь. Ты, может, выходила на солнце, не покрыв голову?

Ясмини проглотила последние куски еды, собрав их со дна тарелки пальцами. И сразу вскочила.

– Мне надо идти, Тахи. Мама велела мне вернуться пораньше…

– Ты еще не закончила ужин. Я приготовила твои любимые кокосовые печенья с шафраном.

– Мне не хочется есть сегодня. Надо бежать. Завтра приду.

– Сначала молитва! – осадила ее Тахи.

– Мы восхваляем и благодарим милостивого Аллаха за то, что дарует нам каждый день еду и питье, и за то, что сделал нас мусульманами, – выпалила Ясмини и вскочила.

Она выбежала из комнаты раньше, чем Тахи успела снова ее остановить.

Дориан немного выждал, потом поднялся и беззаботно потянулся:

– Пойду погуляю в саду.

Тахи моментально преисполнилась опасений:

– Помни об осторожности, аль-Ахмара! Не думай, что Каш тебя простил.

Дориан поспешил сбежать, чтобы не слушать дальнейшие советы.

– Ясси? – тихо позвал он, поднявшись на террасу.

Его голос срывался то и дело; в последнее время он постоянно играл шутки с Дорианом, особенно в моменты волнения, то поднимаясь на самые высокие ноты, то падая вниз.

– Ясси?

На этот раз прозвучало хрипло.

– Доули! Я здесь!

Девочка выбралась из-за цистерны и подбежала к нему. Луна только что поднялась над наружной стеной гарема, и в ее свете Дориан повел подружку к выходу на Дорогу Ангела, как они назвали свой тайный коридор.

Когда фитиль лампы дал ровный свет, Дориан позвал Ясмини вниз и поймал ее маленькое тело, когда она скользнула по старой двери. Она прижималась к нему, держась за его одежду, когда он вел ее по туннелю.

Едва они добрались до расчищенного Дорианом выхода, он загасил лампу.

– Мы не должны выдавать себя светом, – предупредил он Ясмини.

Они ощупью прошли несколько последних ярдов и наконец увидели лунный свет сквозь лианы, маскировавшие выход. Дориан нашел узел со старой одеждой, который припрятал в нише в стене туннеля.

– Вот, надевай это! – приказал он.

– Оно воняет! – возмутилась девочка.

– Ты хочешь пойти со мной или нет?

Она больше не стала спорить. Сняв свою одежду, она через голову натянула на себя канзу.

– Я готова!

Дориан вывел ее на свет. Одежда была ей слишком велика, и Ясмини то и дело спотыкалась о подол. Дориан опустился перед ней на колени и просто оборвал его до уровня ее лодыжек, потом помог надеть кефию так, чтобы спрятать длинные волосы.

– Вот так нормально, – решил он, окинув Ясмини взглядом.

Она выглядела как один из оборванных попрошаек, что бродили по улицам города или по берегу. Или, возможно, как сын рыбака, а может, как один из собирателей хвороста в мангровых лесах.

– Пошли!

Они выбрались из развалин и осторожно миновали пальмовую рощу, идя к пляжу. Дориан, прекрасно зная этот отрезок берега, выбрал место, где невысокие утесы из песчаника образовали маленький приливной бассейн. В стене одного из утесов находилась неглубокая пещера.

Они сели на плотный песок рядом с пещерой и стали смотреть на залитую лунным серебром бухточку. Вода отступила, и открылся белый песок, чистый и сверкающий, а тени камней вычерчивали на нем свой рисунок. Рифы фосфоресцировали.

– Как красиво! – прошептала Ясмини. – Я и не думала, что бывает такая красота.

– Я хочу поплавать, – сказал Дориан и встал. Стянув с себя канзу, он следом сбросил сандалии. – Пойдешь?

Ясмини скрылась в пещере и почти сразу появилась из нее, двигаясь, как олененок; ноги казались слишком длинными для ее детского тела. Она сняла потрепанный балахон и предстала нагой, как и Дориан. Дориан видел на рынке девушек-рабынь, выставленных на продажу, но ни одна из них не обладала такой волшебной грацией. Волосы Ясмини упали на спину, спустившись до маленьких круглых ягодиц, и серебряные пряди в их черной массе поблескивали под луной. Подойдя к Дориану, девочка невинным жестом взяла его за руку. Сливочные бутоны ее грудей едва обозначились, чуть заметно надувшись. Дориан уставился на них, и они вызвали у него странное, непривычное напряжение в глубине живота.

Рука об руку они шагнули в заводь. Вода оказалась теплее ночного воздуха, теплой, как их собственная кровь.

Ясмини погрузилась в нее, и длинные волосы поплыли по поверхности, как листья водяного лотоса; девочка радостно засмеялась.

Луна проплыла только полпути к зениту, когда Дориан сказал:

– Нам не следует здесь задерживаться. Уже поздно, мы должны вернуться.

– Я никогда еще не была такой счастливой! – воскликнула Ясмини. – Ни разу в жизни! Если бы можно было остаться здесь навсегда!