Уилбур Смит - Муссон

– Довольно.

Она отошла в сторону.

– Именем Аллаха! – сказал Бен Абрам и опытной рукой быстро провел ножом.

Дориан напрягся, но закусил губы и сдержал крик боли, не дав ему сорваться. Последовал второй надрез, потом еще один, но Дориан все еще не позволял себе закричать, хотя уже чувствовал, как кровь стекает по его бедрам.

Наконец Бен Абрам отложил нож:

– Именем Аллаха, дело сделано!

Он забинтовал рану.

У Дориана дрожали ноги, но он не позволял лицу отразить свои чувства. Даже аль-Аллама высказал одобрение.

– Теперь ты мужчина. – Он жестом благословения коснулся лба Дориана. – И ты вел себя как настоящий мужчина.

Бен Абрам взял Дориана за руку и отвел в заднюю комнату дворца, где уже был приготовлен тюфяк.

– Я приду утром, чтобы сменить повязку, – пообещал он.

Утром Дориан горел жаром, рана уродливо распухла и воспламенилась. Бен Абрам сменил бинт и наложил успокаивающую мазь. Потом приготовил некое горькое питье. Через несколько дней лихорадка утихла, началось заживление.

Довольно быстро все сошло, и Бен Абрам позволил Дориану в одиночку отправиться на берег и поплавать в теплой чистой воде, а затем пойти в королевские конюшни, чтобы помогать конюхам тренировать лошадей принца и скакать верхом по белому песку, участвуя в дикой игре в пулу.

Вскоре после этого в проливе заметили парус, и дозорные на стенах крепости рассмотрели на мачте королевский вымпел. Все население острова ринулось на берег, чтобы приветствовать возвращение принца Абд-Мухаммеда аль-Малика из столицы Омана – Маската.

Принц сошел на берег под грохот пушек форта, громкие крики женщин, восторженные возгласы мужчин. Они стреляли в воздух из древних длинноствольных ружей, а вокруг стучали барабаны, гудели дудки.

Дориан находился с конюхами, которые держали лошадей над песчаной береговой полосой. Он помогал чистить упряжь, полировать бирюзу, украшавшую седло принца, и делал все, что нужно. И поскольку Дориан приходился принцу приемным сыном, старший конюх удостоил Дориана чести вывести вперед коня аль-Малика и держать его, пока принц садился в седло.

Дориан наблюдал, как принц идет вверх по берегу, как расступается перед ним толпа, как подданные простираются перед ним, пытаясь поцеловать край одежды, когда он проходил мимо. Прошло больше года с тех пор, как Дориан видел принца в последний раз, и он успел забыть, как тот высок и как царственно выглядит в белоснежной одежде с большим кинжалом в драгоценных ножнах у пояса; рукоятка кинжала была вырезана из носорожьего рога и отполирована до зеркального блеска. Кефию на голове принца удерживала лента, сплетенная из золотых нитей.

Аль-Малик быстро направлялся туда, где его ждал Дориан; принц улыбался и отвечал на приветствия подданных элегантным жестом благословения, касаясь сердца и губ.

– Салам алейкум, великий господин, – поклонился Дориан.

Хотя его голос потерялся в шуме толпы, принц посмотрел на него, и Дориан по довольному выражению темных глаз понял, что принц его узнал.

Аль-Малик слегка наклонил голову, потом легко взлетел в седло движением опытного наездника и поскакал к крепости.

Принц сидел на террасе дворца в окружении ближайших придворных, не спеша пил кофе и выслушивал доклады вельмож, которые управляли островом и колониями в его отсутствие.

– На Занзибар приходило много иностранных кораблей, – сообщил визирь. – А теперь их еще больше каждый месяц, кази приносит их с юга. Все хотя купить слоновую кость и рабов.

Султанат Занзибар составлял часть владений принца, и доля прибылей от его торговли поступала в его сокровищницу. Принц мог быть уверен, что зависящий от него султан выжмет из неверных каждую рупию, какую только возможно получить за товар.

– Аль-Мухаммед должен предупредить неверных капитанов, что я не потерплю их присутствия к северу от Занзибара. Я строжайше запрещаю это.

Золото и товары, которые привозили в их моря неверные, приветствовались, но аль-Малик слишком хорошо знал, насколько алчны и безжалостны эти визитеры. Они уже настроили фактории и базы в империи Великих Моголов. И оттуда, куда они успели поставить ногу, вытолкать их уже не представлялось возможным.

Их нельзя было пускать севернее Ламу.

– Аль-Мухаммед прекрасно понимает твой приказ. Если какой-то корабль неверных повернет в эти воды, он сразу отправит быстрое дау с докладом тебе, могучий.

Принц кивнул:

– Если спрос на слоновую кость так велик, хватит ли наших запасов на материке?

– Слоновой кости с каждым годом становится все меньше, а иноверцам нужно ее все больше, – доложил визирь.

Рынки Занзибара и Ламу в основном зависели от того, сколько слоновой кости доставят им черные язычники из внутренних частей материка. У дикарей не имелось мушкетов, чтобы охотиться на гигантских животных. Они ставили примитивные ловушки в ямах, окруженных заостренными кольями, и в эти ямы старались загнать стада слонов. Охотников, способных убить слона стрелами, было слишком мало.

– Возможно, нам следует продать мушкеты вождям, чтобы помочь добывать кость лучшего качества? – осторожно предположил придворный.

Но принц резко качнул головой.

– Слишком опасно, – сказал он. – Это может подтолкнуть их к бунту против нашей власти. Мы можем открыть дверь львиной клетки.

Они еще поговорили на эту тему, а потом принц обратился к вопросу работорговли.

– Мы собираем рабов в прибрежных областях, и они уходят вглубь континента. И как слоны, становятся более дикими и осторожными. Каждый сезон количество рабов, которых мы можем отловить, уменьшается.

В этом деле арабы полагались на самых воинственных вождей из внутренних областей материка – те нападали на своих соседей и забирали в рабство своих традиционных врагов, а потом приводили их в определенные места на берегах огромных озер.

– Мы можем и своих воинов послать в леса, чтобы набрать рабов, – предположил кто-то из вельмож.

Принц задумчиво погладил бороду.

– Нам тогда придется посылать хороших, храбрых воинов. Мы не можем знать, с чем они столкнутся в джунглях. Мы знаем только, что это будет опасно и трудно. – Он еще немного подумал. – Я сообщу свое решение позже. А пока составьте список из пятидесяти надежных человек, которые могут возглавить такой поход.

Дальше снова последовало обсуждение разных торговых вопросов. Прежде чем перейти к новым серьезным темам, принц отпустил наименее важных членов своего совета и оставил лишь пятерых, самых старых и доверенных приближенных, которым надлежало узнать о результатах его поездки в Маскат.

Это была опасная тема, от нее несло заговорами и предательством.

Калиф аль-Узар ибн Якуб, единокровный брат принца, был старше его на сорок лет и родился от одной из жен их отца, когда тот был еще молодым человеком.