Уилбур Смит - Муссон

Дориан протянул руку и выпустил камень из пальцев, а потом наблюдал, как тот падает с высоты в пять сотен футов вдоль отвесной стены утеса. Камень пропал с глаз еще до того, как ударился о воду внизу. И ни всплеска, ни ряби не появилось на поверхности, никаких знаков того, что нечто столь прекрасное вообще существовало. И вдруг, впервые за почти семь лет, Дориан подумал о маленькой Ясмини, точно так же бесследно исчезнувшей из его жизни.

Порыв ветра раздул на нем просторную одежду, но Дориан уверенно стоял на широко расставленных ногах, не боясь пропасти перед собой. Справа от него уходила вверх голая красная скала, расколотая узкой долиной. В ее глубине виднелись пальмы, кое-как цеплявшиеся за камни, и дальше – крыши и белые купола деревни Шихр. Те, с кем пришел сюда Дориан, разбили лагерь дальше в долине, среди невысоких деревьев колючей акации и пальм. Голубые дымки костров поднимались прямо вверх, пока не добирались до того уровня, где уже с вершин утесов дул ветер, и тогда уплывали в сторону запретных гор и дюн пустыни.

Заслонив ладонью глаза от солнца, Дориан посмотрел на море. Корабли уже подошли ближе. Четыре больших дау с высокими бортами и плетеными парусами. Флотилия принца аль-Малика. Их было видно с самого рассвета, но теперь им мешал встречный ветер.

Дориан прищурился, оценивая их продвижение, и понял, что пройдет еще много часов, прежде чем они дойдут до бухты и встанут на якорь у берега.

Дориан горел нетерпением и беспокойством. Он уже давно не видел принца, своего приемного отца. Отвернувшись, Дориан направился назад, выбрав тропу, что вела к древней гробнице. Она находилась на гребне этого скалистого мыса, ее купол побелел за сотню лет на пустынном солнце.

Аль-Аллама и шейхи Соара все еще молились, расстелив коврики в тени гробницы и повернувшись лицами в сторону священного города, что находился за сотни миль к северу, по другую сторону сожженной солнцем земли. Дориан замедлил шаг. Он не хотел приближаться к ним, пока не закончилось поклонение.

В Соаре не знали, что Дориан не мусульманин. По распоряжению принца он скрывал это ото всех все то время, что жил здесь. Если бы они узнали правду, поняли, что он неверный, они бы не приняли его в свое племя с такой готовностью. Они верили, что Дориан подвержен какому-то наказанию и потому не может молиться вместе с общиной, а должен выражать свою преданность Аллаху в одиночестве. И в часы молитвы он всегда уходил в пустыню.

А в одиночестве Дориан молился Богу отцов, стоя на коленях в диком краю, но со временем слова давались ему все труднее. Постепенно его одолевало странное чувство: ему казалось, что Бог забыл о нем. Дориан терял веру своего детства и впадал в растерянность.

Он остановился на гребне скалы, глядя на людей, простиравшихся на земле в тени мечети. Уже не в первый раз Дориан позавидовал их нерушимой вере.

Он ждал в отдалении, пока они не закончили молитву и не начали расходиться. Большинство сели на лошадей и поехали по тропе к деревне внизу. Вскоре у гробницы остались лишь два человека.

Батула, копьеносец Дориана, ждал его с двумя верблюдами, сидя на корточках с неистощимым терпением; он прятался в той тени, которую отбрасывали животные. Бронзовый боевой щит был привязан к седлу ездового верблюда Дориана, а в кожаном креплении держались его джезайл и длинное копье, чей наконечник сверкал на солнце. Все это являлось обычным снаряжением пустынного воина.

Аль-Аллама тоже ожидал Дориана, спрятавшись от ветра за выступом красной скалы. Дориан повернул в его сторону.

В бороде муллы уже появились первые седые пряди, но морщин на лице не наблюдалось, и, несмотря на долгие месяцы трудной верховой езды и скудной пищи, жира на нем не убавилось. Он склонил голову набок, наблюдая за тем, как к нему приближается аль-Салил, Обнаженный Меч.

Аль-Салил уже сильно вырос, и под слоями просторной одежды пряталось крепкое и худощавое тело, которое закалилось в пустыне. Он шел плавно, как верховой верблюд, а в развороте его плеч и в том, как он держал голову, ощущалась властность.

– Имя ему удачно выбрали, – пробормотал аль-Аллама себе под нос.

Когда Дориан подошел к нему, мулла жестом предложил юноше сесть рядом, и тот опустился на камень. Ноги сами собой согнулись под ним, он сел легко и грациозно, как соары, положив на колени меч в кожаных с серебром ножнах. Лицо Дориана скрывалось под длинным головным шарфом, свободно лежавшим на носу, губах и подбородке, и виднелись только глаза. Острые, зеленые и яркие, они, несмотря на пустынный песок и жару, не наливались кровью.

Дориан медленно размотал скрывавший лицо шарф и улыбнулся мулле.

– Хорошо, что вы вернулись. Я скучал, святой отец, – сказал он. – Тут совершенно не с кем спорить, моя жизнь стала скучной.

– Скучной? – Аль-Аллама скрыл улыбку. – Это не то, что шейхи поведали мне о твоем пребывании у них. Шестнадцать врагов, уничтоженных твоим собственным копьем!

Дориан погладил молодую бородку: рыжие волосы кучерявились под его пальцами и едва слышно потрескивали в сухом воздухе пустыни, сияя, словно только что выкованная медь.

– Оттомана легко убить, – произнес он неодобрительно, но улыбка осталась на его губах.

Аль-Аллама всмотрелся в Дориана. «Он все так же обаятелен, как тот ребенок, которого я встретил на острове Дверь Шайтана», – подумал мулла. Но все же он видел, что мальчик изменился. Аль-Аллама изучил взглядом высокий лоб ученого, противоречащий твердой линии рта и подбородка, говоривших о силе воина и повелителя.

– Зачем вы меня привезли сюда, святой отец? – спросил Дориан, наклоняясь вперед, чтобы заглянуть в лицо мулле. – У вас ведь всегда есть причина.

Аль-Аллама улыбнулся и ответил Дориану вопросом:

– Ты знаешь, чья это гробница?

Дориан посмотрел вверх, на истрепанный временем купол и осыпающиеся стены.

– Какого-то святого человека, – ответил он.

Таких древних гробниц он видел уже множество; некоторые из них находились в разбросанных по внутренним землям оазисах, другие – на таких вот скалистых утесах вдоль оманского побережья Южной Аравии.

– Верно, – согласился аль-Аллама. – Святого человека.

– Я не могу прочесть его имя, – сказал Дориан.

Большую часть надписей на стене давно стер песок, приносимый ветром. А надписей там было много; частично они выглядели как цитаты из Корана, но другие Дориан узнать не мог. Возможно, там перечислялись деяния захороненного тут человека.

Аль-Аллама встал и обошел гробницу, останавливаясь, чтобы прочесть то, что еще можно было разобрать. Через мгновение Дориан тоже поднялся и последовал за ним.

– Здесь цитаты из высказываний святого, который лежит внутри. Возможно, кое-что покажется тебе интересным. – Аль-Аллама показал на верхнюю часть стены.