Уилбур Смит - Муссон

– Пощады!

Он попытался встать, но слишком сильная боль в животе прервала его движение, и он снова сжался, подтянув колени к груди.

Дориан вернулся в домик, чтобы забрать лопату. Когда он снова подошел к могиле и бросил вниз первые комья земли, Каш завизжал:

– Нет! Нет! Ты не можешь так со мной поступить!

– Легко! Точно так же, как ты проявлял свою невыразимую жестокость к женщинам, отданным под твой присмотр, – ответил Дориан.

Каш визжал и умолял, пока земля не заглушила его крики.

Дориан старательно трудился, пока могила не заполнилась землей, скрыв под собой три тела. Потом он утоптал землю и аккуратно сформировал холмик.

Из домика он принес доску, на которой было заранее вырезано имя Ясмини, и поставил над могилой.

Он повязал на доску ленту с вышитой на ней молитвой о мертвых. Потом вернул лопату в домик, собрал обрывки кожаных шнуров и взял с колышка на стене одежду Каша. Свернув все в узел, он связал его кожаными ремешками.

Перед уходом Дориан окинул взглядом комнату, убеждаясь, что все в порядке, и мрачно улыбнулся.

– В следующую сотню лет поэты будут сочинять песни об исчезновении трех евнухов после того, как они убили и похоронили прекрасную принцессу Ясмини. Может, сам дьявол придет, чтобы проводить их в ад. И никто ничего не узнает. Но какая может получиться легенда!

Он в последний раз покинул гарем, уйдя по Дороге Ангела.

Когда Дориан вернулся на берег, Бен Абрам уже зашил рану Ясмини и приложил к ней ватный тампон с бальзамом.

– Все в порядке, аль-Салил! – заверил он Дориана. – Через семь дней я сниму швы, а через месяц она будет совершенно здорова, как будто ничего и не случалось.

Дориан одел девушку в мягкую одежду Каша из тончайшей шерсти, потом осторожно посадил ее на спину коня, поперек своих колен, чтобы избежать давления на рану. И они медленно поехали к форту. Ясмини буквально тонула в просторной одежде евнуха, так что никакой любопытный, встретившийся им по пути, не мог бы понять, мужчина это или женщина.

– За стенами гарема никто никогда не видел твоего лица. Они не узнают в тебе принцессу Ясмини, тем более что она лежит под доской со своим именем на кладбище гарема, – сказал Дориан.

– Неужели я действительно свободна, Доули? – с трудом прошептала она.

Несмотря на всю осторожность Дориана, швы болезненно натягивались.

– Нет, маленькая глупышка. Ты теперь мальчик-раб, который принадлежит великому шейху аль-Салилу. И ты никогда не будешь свободной.

– Никогда? – переспросила Ясмини. – Обещай, что я вечно останусь твоей рабыней. Что ты никогда меня не отпустишь.

– Клянусь!

– Тогда я вполне довольна.

Она опустила голову ему на плечо.

Еще много недель после этого на всех базарах Ламу болтали о странном исчезновении евнуха Каша. Его хорошо знали на острове, его боялись и ненавидели даже за стенами гарема. Кое-кто поговаривал, что евнух, идя как-то ночью по дороге через рощи, был похищен лесными джиннами. По другой версии, похитителем стал сам шайтан. Более трезво мыслящие полагали, что евнух основательно обокрал своего повелителя, калифа аль-Малика, и, боясь разоблачения, нанял дау и сбежал через пролив во внутреннюю Африку. Чтобы подтвердить эту теорию, шейх аль-Салил подписал ордер на арест Каша и предложил награду в десять тысяч рупий за его поимку.

Но поскольку и через месяц, и потом о евнухе так ничего и не узнали, досужие сплетники на базарах потеряли к нему интерес.

Новой темой для обсуждения на острове стала перемена ветров: казкази утих, задул кази, открывая новый мореходный сезон. К тому же близкий выход на материк армии шейха аль-Салила тоже заставил забыть об исчезнувшем евнухе.

В большой свите шейха лишь немногие обратили внимание на нового юного раба. Хотя мальчик был очень хорошеньким и грациозным даже в длинном, до лодыжек, балахоне, поначалу он казался нездоровым, застенчивым и неуверенным в себе. Однако женщина-служанка Тахи, бывшая в детстве шейха его няней и теперь перебравшаяся к нему, взяла мальчика под свою опеку. Ясси делил с ней жилье и вскоре своей красотой и добротой заслужил любовь слуг и рабов.

Ясси обладал звонким чистым голосом, и он искусно играл на систре. Шейх аль-Салил каждый вечер посылал за мальчиком, чтобы тот пел ему в его личных покоях, помогая отогнать дневные тревоги и заботы, и никто не видел в этом ничего странного. За несколько недель Ясси завоевал особое отношение повелителя и стал одним из его личных слуг. Потом шейх приказал Ясси устроить свою постель в крошечном алькове за занавесями в его собственной спальне, и мальчик теперь всегда находился рядом, на случай если он понадобится повелителю ночью.

В первый вечер такого нового положения вещей аль-Салил поздно вернулся с военного совета с капитанами дау. Ясси задремал, ожидая его, но вскочил, когда аль-Салил в сопровождении Батулы вошел в спальню. Ясси держал наготове кувшины с горячей водой, стоявшие на жаровне, и, после того как Батула помог шейху раздеться до набедренной повязки, Ясси стал поливать водой голову и тело шейха, чтобы тот мог как следует помыться.

А Батула тем временем повесил оружие хозяина на колышки в стене рядом с его постелью – острые ятаган и кинжал, сияющий щит. Потом вернулся к повелителю, чтобы помочь ему.

– Ты можешь уже идти, Батула, но разбуди меня за час до рассвета, у нас еще много дел до выхода в море.

Говоря это, аль-Салил сам вытирался полотенцем, поданным ему Ясси.

– Спокойной ночи, Батула, и да хранит Господь твой сон.

Как только занавески в проеме двери упали за Батулой, Дориан и Ясмини весело переглянулись, и он потянулся к ней.

– Я слишком долго ждал, – сказал он.

Но Ясмини грациозно отступила в сторону:

– Я должна закончить свою работу, благородный повелитель. Я должна расчесать твои волосы и умаслить твое тело.

Дориан сел на шелковый ковер, а она опустилась на колени позади него и куском ткани принялась вытирать его волосы, пока они не стали почти сухими, потом расчесала их и заплела в одну толстую косу, спускающуюся по его обнаженной спине. Занимаясь всем этим, Ясмини тихонько бормотала в восхищении и благоговении:

– Они такие густые и такие красивые, цвета золота и шафрана…

Потом она помассировала ему плечи с душистым кокосовым маслом и коснулась шрамов на его теле:

– Где это случилось?

– Это место называется перевалом Быстрой Газели…

Дориан закрыл глаза, отдаваясь прикосновениям ее пальцев: в гареме ее учили искусству ублажать будущего мужа. Когда Дориан уже почти заснул, Ясмини наклонилась к нему:

– Ты по-прежнему боишься щекотки, Доули?

И она сунула язычок ему в ухо.

От этого Дориана словно ударило молнией, он задохнулся. По его коже побежали мурашки, он потянулся назад и обхватил Ясмини за талию: