Уилбур Смит - Муссон

– Эболи? Он тоже здесь? – Голос Дориана дрогнул.

– Я здесь, Бомву, – проворчал прямо ему в ухо Эболи. – Но для этого будет время позже.

Он затащил убитого стража сквозь дыру в шатер. А Том уложил его на тюфяк, на место Дориана, и накрыл одеялом.

Бен Абрам тем временем помогал Дориану одеться и спрятать сияющие рыжие локоны под тюрбан.

– Помоги тебе Бог, аль-Салил, – прошептал он и повернулся к Тому. – Я Бен Абрам. Ты меня помнишь?

– Мне никогда не забыть ни тебя, ни твою доброту к моему брату, старый друг. – Том сжал руку врача. – Да будут с тобой все благословения Господа!

– Ты сдержал свою клятву, – тихо сказал Бен Абрам. – А теперь вы должны связать меня и сунуть в рот кляп, иначе Абубакер жестоко со мной обойдется, когда обнаружит, что аль-Салил исчез.

Они оставили в шатре связанного Бен Абрама и вывели Дориана через заднюю стенку шатра. Снаружи они поставили его на ноги, поддерживая с обеих сторон. Затем медленно двинулись через сонный лагерь. Батула и Люк Джервис ушли вперед, двигаясь как темные призраки. Когда они огибали один из лагерных костров, какой-то араб проснулся и сел, глядя, как они проходят почти рядом с ним. Но не увидел ничего подозрительного и снова улегся, накрыв голову.

– Держись, Дорри, – шепнул Том. – Уже почти дошли.

Они добрались до опушки леса, и, когда деревья сомкнулись за ними, Том едва не вскрикнул вслух от облегчения. Но тут же резкий голос окликнул их по-арабски.

– Что вы за люди? Стоять, сообщите, кто вы!

Том потянулся к мечу под одеждой, но Дориан перехватил его руку и ответил:

– Да будет с тобой мир, друг. Я Мустафа из Мухайда, и меня одолела дизентерия. Друзья помогают мне найти уютное местечко в кустах.

– Не один ты от нее страдаешь, Мустафа. В лагере много больных, – посочувствовал ему страж. – Иди с миром, и твоим кишкам пусть будет покой.

Они медленно возобновили путь.

Внезапно из темноты возник Батула.

– Сюда, эфенди, – прошептал он. – Лошади уже рядом.

Они услышали тихое топанье копыт, и тут же маленькая фигурка Ясмини бросилась к Дориану. Они крепко обнялись и тихо, нежно зашептались, но Том мягко разнял их и подвел Дориана к самой сильной лошади. Они с Эболи подняли Дориана в седло, и он слегка пошатнулся. Том связал его лодыжки под животом лошади, и они посадили ему за спину Ясмини.

– Держи его покрепче, сестренка, – сказал ей Том. – Не дай ему соскользнуть.

Он вскочил на свою лошадь и взял поводья лошади Дориана.

– Веди нас обратно, Эболи. – Он оглянулся сквозь деревья на спящий лагерь. – У нас всего несколько часов. Они погонятся за нами, как стая шершней.

Они жестоко гнали лошадей. Животные уже устали за время пути от форта Провидения, когда им почти не давали времени отдохнуть и попастись, за исключением коротких ночных остановок. Теперь лошадям приходилось выбиваться из сил на обратном пути. Днем стояла обжигающая жара, расстояния между водопоями были длинными. Твердая земля и сыпучие камни разбивали копыта.

Первую лошадь они потеряли еще до того, как проехали двадцать миль. Это оказался конь, который нес Дориана и Ясмини. Он захромал на все четыре ноги.

Том освободил его от упряжи, понимая в душе, что в ту же ночь до храброго животного доберутся львы и гиены. Дориана посадили на запасное животное и помчались дальше. К третьему дню они загнали всех запасных лошадей, а те, что остались, едва двигались.

Когда они уже собирались сесть в седла после короткого дневного привала у илистого водоема, Эболи тихо сказал:

– Мушкеты не помогут нам против целой армии, а их вес добивает лошадей.

Они бросили мушкеты и фляги с порохом, мешочки с пулями и все лишнее из груза, оставив лишь клинки и бурдюки с водой. Том повернулся ко всем спиной, чтобы никто не заметил, что он делает, и спрятал за поясом под рубашкой один из заряженных пистолетов.

Это было двуствольное оружие. Том по рассказам Ясмини прекрасно понимал, что ждет ее и Дориана, если арабы до них доберутся. И пистолет предназначался им, по стволу на каждого.

«Господи, дай мне силы сделать это, если придет время», – мысленно взмолился он.

Хотя они облегчили ношу как могли, в тот день они потеряли еще двух лошадей. Люк, Эболи и Том теперь по очереди бежали рядом с верховыми, держась за кожаное стремя, чтобы не отставать.

В тот вечер они впервые заметили отряд преследовавших их арабов. Они как раз переходили очередную гряду холмов, рассыпанных по этой дикой земле.

Когда они посмотрели назад, то увидели облако пыли, поднимающееся в трех лигах от них.

Ночью они остановились всего на час, а после сразу двинулись дальше при свете звезд, и маяком им служил великий крест в созвездии Центавра. Но, несмотря на длинный ночной переход и на то, что арабы должны были точно так же, как они, загонять лошадей, при первых солнечных лучах беглецы увидели, что не оторвались от погони. Пыльное облако, красное как кровь, поднималось на горизонте все в тех же трех лигах от них.

Во время ночного марша даже Эболи потерял чувство расстояния и их точного положения в этой холмистой, поросшей лесами земле. Вечером они перебрались через очередную гряду, надеясь увидеть блестящие воды Лунги, но их надежды разбились об очередной ряд зеленых холмов.

Они шли через долину между грядами; лошади почти окончательно выдохлись, и люди тоже теряли силы. Даже Эболи мучился, стараясь скрыть хромоту из-за растянутой связки в колене. Его лицо было сухим и серым от пыли, влага через пот уходила из его тела. Дориан осунулся, стал похож на скелет, из раны сочилась кровь, пробиваясь сквозь грязную повязку. Ясмини из последних сил старалась удержать его в седле. Последняя лошадь шаталась под их общим весом.

Она пала под самым гребнем холма, внезапно рухнув, словно ей в голову попала мушкетная пуля. Том обрезал веревки, державшие ноги Дориана, и вытащил брата из-под животного.

– Теперь нам придется идти на своих двоих. Ты сможешь? – спросил он.

Дориан попытался улыбнуться:

– Я могу идти так же, как ты, Том.

Но когда Том попытался поднять его, ноги подогнулись под Дорианом и он осел на каменистую почву.

Уже совсем недалеко, в долине, поднималось красное облако пыли. Эболи и Том срезали короткий шест и взялись за его концы. Дориана усадили посередине, он обнял их руками за плечи, и они понесли его вниз по склону.

Ночью они остановились всего на несколько минут, потом снова посадили Дориана на шест и шагали, пока крайняя усталость не вынудила их опуститься на землю, чтобы еще раз отдохнуть.

Им понадобилась вся ночь, чтобы пересечь широкую долину. Оставалось только надеяться, что погоня остановилась в темноте, не видя их следов.

Рассвет застал их карабкающимися по склону на дальней стороне долины. Когда они посмотрели назад, арабы уже находились так близко, что виднелся блеск их копий в утреннем свете.