Бен-Гур - английский и русский параллельные тексты

Таким образом искусные сыны Востока ухитрялись с достаточным комфортом путешествовать по сожженным солнцем диким просторам как по делам, так и ради удовольствия. When the dromedary lifted itself out of the last break of the wady, the traveller had passed the boundary of El Belka, the ancient Ammon. Взобравшись на последнюю террасу вади, путешественник и дромадер пересекли границу страны Аль-Белка, античного Аммона. It was morning-time. Стояло раннее утро. Before him was the sun, half curtained in fleecy mist; before him also spread the desert; not the realm of drifting sands, which was farther on, but the region where the herbage began to dwarf; where the surface is strewn with boulders of granite, and gray and brown stones, interspersed with languishing acacias and tufts of camel-grass. В небе, подернутый дымкой, висел красный диск солнца; под ним раскинулась пустыня, но не царство движущихся песков - оно лежало дальше, - а то пространство, где трава и кустарники постепенно сходили на нет; где поверхность земли была покрыта гранитными валунами, а серые и коричневые камни перемежались чахлыми кустиками акации и пучками верблюжьей колючки. The oak, bramble, and arbutus lay behind, as if they had come to a line, looked over into the well-less waste and crouched with fear. За спиной путника остались словно бы сжавшиеся от страха перед грядущей пустыней небольшой дубок, кустики ежевики и земляничное дерево, символы границы зеленого мира. And now there was an end of path or road. Здесь обрывались все дороги. More than ever the camel seemed insensibly driven; it lengthened and quickened its pace, its head pointed straight towards the horizon; through the wide nostrils it drank the wind in great draughts. Куда более чем раньше, стало казаться, что кто-то незримо управляет верблюдом; тело его вытянулось вперед, он ускорил шаги; голова животного была направлена прямо к дальнему горизонту; широкие ноздри мощно втягивали воздух. The litter swayed, and rose and fell like a boat in the waves. Паланкин на спине раскачивался, поднимаясь и опускаясь, как лодка на волнах. Dried leaves in occasional beds rustled underfoot. Под ногами верблюда похрустывали случайные сухие листья. Sometimes a perfume like absinthe sweetened all the air. Иногда в воздухе разливался сладковатый запах полыни, проносились жаворонки и чеканы. Lark and chat and rock-swallow leaped to wing, and white partridges ran whistling and clucking out of the way. Из-под ног, посвистывая и кудахча, прыскали в стороны белые куропатки.

More rarely a fox or a hyena quickened his gallop, to study the intruders at a safe distance.	Редкое появление лисы или гиены заставляло животное ускорять шаг, чтобы оказаться на безопасном расстоянии.
Off to the right rose the hills of the Jebel, the pearl-gray veil resting upon them changing momentarily into a purple which the sun would make matchless a little later.	Справа возвышались холмы Джебеля, покрытые перламутровой дымкой, ставшей моментально алой, как только ее коснулись лучи солнца.
Over their highest peaks a vulture sailed on broad wings into widening circles.	Над самыми высокими пиками парили грифы, описывая широкие круги.
But of all these things the tenant under the green tent saw nothing, or, at least, made no sign of recognition.	Но путник под зеленым пологом не видел всего этого или по крайней мере не подавал никакого знака, что видит окружающее.
His eyes were fixed and dreamy.	Взор его, мечтательный и отсутствующий, был устремлен в одну точку.
The going of the man, like that of the animal, was as one being led.	Похоже было на то, что человеком, как и верблюдом незримо кто-то управлял.
For two hours the dromedary swung forward, keeping the trot steadily and the line due east.	Два часа, не уменьшая шага, дромадер двигался вперед, следуя точно на восток.
In that time the traveller never changed his position, nor looked to the right or left.	За все это время путешественник не изменил позы, даже не бросил взгляда вправо или влево.
On the desert, distance is not measured by miles or leagues, but by the saat, or hour, and the manzil, or halt: three and a half leagues fill the former, fifteen or twenty-five the latter; but they are the rates for the common camel.	Расстояния в пустыне измеряются отнюдь не милями и не лигами, но саатами, или часами, и манзилями, или переходами: в первом отрезке три с половиной лиги, во втором - от пятнадцати до двадцати пяти лиг; но такова уж обычная норма для верблюда.
A carrier of the genuine Syrian stock can make three leagues easily.	Животное же истинной сирийской породы с легкостью покрывает три лиги.
At full speed he overtakes the ordinary winds.	Идя полным галопом, оно обгоняет даже пустынный ветер.
As one of the results of the rapid advance, the face of the landscape underwent a change.	В результате такого быстрого передвижения облик окружающей местности стал изменяться.
The Jebel stretched along the western horizon, like a pale-blue ribbon.	Джебель отступил к западному горизонту, вытянувшись вдоль него подобно бледно-голубой ленте.
A tell, or hummock of clay and cemented sand, arose here and there.	По сторонам стали появляться холмы, сложенные из глины и уплотненного песка.
Now and then basaltic stones lifted their round crowns, outposts of the mountain against the forces of the plain; all else, however, was sand, sometimes smooth as the beaten beach, then heaped in rolling ridges; here chopped waves, there long swells.	Грунт прорывали круглые базальтовые глыбы, авангард гор, высланный ими на равнину; все остальное пространство занимал песок, то ровный, как на приморском пляже, то вздымающийся пологими горками, то вытянувшийся длинными волнами.
So, too, the condition of the atmosphere changed.	Стал другим и воздух над пустыней.

The sun, high risen, had drunk his fill of dew and mist, and warmed the breeze that kissed the wanderer under the awning; far and near he was tinting the earth with faint milk-whiteness, and shimmering all the sky.	Высоко поднявшееся солнце выпило из него всю утреннюю влагу и раскалило ветер, овевающий путника; залило молочно-белой краской землю пустыни, заставило светиться все небо над нею.
Two hours more passed without rest or deviation from the course.	Еще два часа прошли без остановок или изменений направления движения.
Vegetation entirely ceased.	Растительность совсем исчезла.
The sand, so crusted on the surface that it broke into rattling flakes at every step, held undisputed sway.	Песок, хрустевший под ногами животного при каждом шаге, заполонил все вокруг.
The Jebel was out of view, and there was no landmark visible.	Джебель скрылся вдали, глазу было не за что зацепиться как за ориентир.
The shadow that before followed had now shifted to the north, and was keeping even race with the objects which cast it; and as there was no sign of halting, the conduct of the traveller became each moment more strange.	Тень, до этого покорно следовавшая за путником, развернулась к северу и сжалась, превратившись в пятнышко у самых ног верблюда. Поскольку не было ни малейшего намека на грядущую остановку, поведение путешественника с каждой минутой казалось все более странным.
No one, be it remembered, seeks the desert for a pleasure-ground.	Следует заметить, что никто из живущих в пустыне не относится к ней легкомысленно.
Life and business traverse it by paths along which the bones of things dead are strewn as so many blazons.	Жизнь и дела заставляют пересекать ее по тропам, рядом с которыми немым предупреждением путникам то и дело можно видеть кости существ, двигавшихся по ним.
Such are the roads from well to well, from pasture to pasture.	Тропы эти тянутся от одного источника до другого, от пастбища к пастбищу.
The heart of the most veteran sheik beats quicker when he finds himself alone in the pathless tracts.	Сердца самых опытных жителей пустыни начинают биться чаще, когда они оказываются в одиночестве вдали от торных путей.
So the man with whom we are dealing could not have been in search of pleasure; neither was his manner that of a fugitive; not once did he look behind him.	Поэтому человек, о котором мы ведем речь, не мог странствовать просто ради удовольствия, хотя по манере поведения не походил и на беглеца.
In such situations fear and curiosity are the most common sensations; he was not moved by them.	В подобных ситуациях страх и любопытство становятся самыми обычными чувствами; путник же явно их не испытывал.
When men are lonely, they stoop to any companionship; the dog becomes a comrade, the horse a friend, and it is no shame to shower them with caresses and speeches of love.	Если человек странствует в одиночестве, он рад любому спутнику; собака становится лучшим другом, лошадь - верным товарищем, и нет ничего стыдного в том, чтобы приласкать их или обратиться к ним со словами любви.
The camel received no such token, not a touch, not a word.	Но ничего подобного не перепало верблюду -ни ласкового слова, ни прикосновения.
Exactly at noon the dromedary, of its own will, stopped, and uttered the cry or moan, peculiarly piteous, by which its kind always protest against an overload, and sometimes crave attention and rest.	Ровно в полдень дромадер по своей собственной воле остановился и испустил хриплый рев, которым эти животные обычно выражают свой протест против чересчур тяжелого груза, требуют внимания к себе или отдыха.

Читать дальше