Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Окладский выполнял порученное ему дело с должным рвением, и на него можно было списывать любые доносы и указания. Следователи Добржинский и Никольский принялись писать постановления на обыски и протоколы арестов, везде ссылаясь на «полученные негласным путем сведения». События развивались столь стремительно, что уже 26 января 1881 года министр внутренних дел доложил императору о первых арестах:

«Согласно повелению Вашего Императорского Величества долгом считаю представить первоначальные показания содержащегося в Петропавловской крепости арестанта Ивана Окладского. Опросы его будут продолжаться.

Генерал Адъютант Граф Лорис-Меликов» [13].

На докладе министра имеется пометка царя: «Надеюсь, что этим не ограничится». Преданнейший Лорис-Меликов, разумеется, посвятил своего суверена в существо комбинации Михайлов – Окладский. Замечательно то, что дело, связанное с арестами в январе 1881 года, оформили как вторую часть дела о задержании Михайлова:

«Дело № 751. Часть 2.

О задержанном в С.Петербурге, назвавшим себя отставным поручиком Константином Поливановым и оказавшимся государственным преступником Александром Михайловым (он же Безменов). (О задержании Фриденсона, Баранникова, Колодкевича, Клеточникова и др.)».

Во второй части дела о задержанном Михайлове нет ни одного документа, написанного Окладским, зато все дело содержит массу информации, якобы полученной от него. Министра Лорис-Меликова легко понять, ведь ему не было разницы, как обозначить источник информации, лишь бы поскорее перехватать злоумышленников. В целом дело № 751(части 1 и 2) дает полное представление о сделке, заключенной министром внутренних дел с арестантом Михайловым, спасавшимся от петли, но пожелавшим при этом сохранить лицо. В этот день, 26 января, Лорис-Меликов еще дважды брался за перо, так как число арестованных увеличилось. Царь восхищался оперативным талантом своего министра и на листах его докладов оставил заметки, сделанные карандашом: «Считаю результат этот весьма важным» и, наконец, «Браво!».

Арестован был и знаменитый «крот» Николай Клеточников, который сразу стал делать обширные признательные показания.

Остальные арестованные отказывались от показаний. «Главный информатор» Иван Окладский, как выяснило потом уже советское следствие, понятия не имел о том, какая кухня работает от его имени. Триумф Лорис-Меликова был налицо, и он купался в лучах славы. Михайлову ослабили режим содержания и разрешили свидания. Его стала регулярно навещать в крепости двоюродная сестра Е.Н. Вербицкая, жившая в Петербурге. Хозяин «Народной воли» достиг своей цели: департамент полиции был по горло загружен работой – допросы, обыски, и бумаги, бумаги…

Тем временем план подготовки покушения неукоснительно выполнялся. Как только испытания бомб показали их надежность и простоту сборки, Михайлов засекретил все, что с ними было связано, а Кибальчичу было дано указание подготовить отдельные элементы бомб, и прежде всего детали кислотного взрывателя, состоявшего из стеклянных трубочек, заполненных кислотой, воспламеняющегося стопина и ударного механизма. Кроме того, никто, кроме Михайлова, не знал мощность бомб, на которой было решено остановиться. Кибальчич рассчитал диапазон поражения при взрыве таким образом, чтобы метальщик бомбы был гарантированно убит взрывом. Такой подход к делу позволял быстро набрать несколько метальщиков из студенческой бедноты, не заботясь о последствиях. Желябов как руководитель группы террора подбирал на роль метальщиков нищих студентов и чернорабочих, соблазняя их высокими премиальными от партии. Минную галерею, которую принялись копать под Малой Садовой улицей из арендованной сырной лавки, Михайлов вообще рассматривал как отвлекающее мероприятие, которое можно будет использовать для «слива» и отвлечения внимания. Хозяин построил работу так, что Исполнительный комитет был нацелен на устройство подкопа под Малую Садовую как на основной элемент нападения. Относительно использования бомб говорили как о маловероятном варианте. Январские аресты ключевых деятелей, при всей их неожиданности, в Исполнительном комитете были склонны рассматривать как цепь случайностей и личной расхлябанности каждого из арестованных. Хозяин смотрел на эту сторону дела иначе: лишние игроки должны быть вовремя выведены из игры. Все исчезнувшие в Петропавловской крепости уже свою роль сыграли и стали ненужными. От них можно было ожидать только вреда всему делу.

Для уточнения места последнего нападения на императора было организовано наблюдение за передвижением императора по городу.

Студенты, разумеется, их беднейшая часть, рассматривались помощниками Михайлова как основной дешевый материал для всякого рода подсобной деятельности. Один из студентов, вовлеченных в процесс подготовки устранения императора, А.В. Тырков, оставил откровенные и располагающие к полному доверию воспоминания:

«Мое знакомство с радикальным студенчеством и с некоторыми членами партии, не помню теперь, с которыми, перешло в известные деловые отношения. Я начал оказывать партии разные мелкие услуги. Осенью 80 г. я принял участие в серьезном деле, именно в подготовительных работах к взрыву 1 марта. Однажды в начале ноября 80 г. ко мне зашел Л. Тихомиров и предложил принять участие в наблюдениях за выездами царя. Наблюдениями должно было заняться несколько человек…

Наш отряд должен был определить, в какое время, по каким улицам и насколько правильно царь совершает свои выезды и поездки по городу. Наблюдения решено было вести каждый день двум лицам, по установленному наперед расписанию. Каждый из двух должен был наблюдать до известного часа, после чего на смену ему выходил бы его товарищ. Пары наблюдателей должны были чередоваться каждый день. Эта система пар с постоянной сменой очереди и порядка имела в виду замаскировать наблюдение…

Наблюдения продолжались без перерыва приблизительно до двадцатых чисел февраля».

К концу января 1881 года основные подготовительные мероприятия были закончены. Можно было выдвигаться на позиции…

Январские аресты хотя и основательно ударили по персональному составу Исполнительного комитета, но никак не повлияли на стратегию и тактику, выбранную Хозяином «Народной воли». Руководящая рука Александра Михайлова, действовавшего из Петропавловской крепости через свою креатуру Тихомиров-Корба, направляла все действия оставшихся на свободе исполнителей. В январе 1881 года была проведена передислокация некоторых конспиративных квартир с заменой паспортов ключевых игроков финальной сцены. Финансирование операции продолжалось беспрерывно, в особенности что касалось террористической группы Желябова. Бытовой бюджет фирмы составлял, по признанию самого Михайлова, более 100 тысяч рублей в год. Боевые затраты «Народной воли»: приобретение оружия, компонентов динамита, типографского и лабораторного оборудования, различных приспособлений и материалов – едва ли были меньше, и общий итог в 200 тысяч рублей в год говорит сам за себя. Хозяин вел дела рачительно, не допуская к участию в работе бездельников и не подчинявшихся приказам. Люди работали в специализированных группах, не ведая, чем занимаются остальные. Лица, участвовавшие в неудачных акциях и попавшие под малейшее подозрение, немедленно «сливались» полиции и исчезали в тюрьмах. Общим положением дел в фирме владели только два человека – Михайлов и Тихомиров. Почему Хозяин доверил главное направление работы фирмы Желябову? Прежде всего потому, что Желябов был тяжко болен вождизмом и заражен стремлением совершать необычные поступки с целью обратить на себя внимание. Такими людьми легко управлять, регулярно подбрасывая в костер самолюбования сухие сучья. Содержание Желябова обходилось дорого, но оно того стоило: никто так не мог зажигать на «боевую работу» незрелую студенческую и рабочую молодежь, как это умел делать Желябов. Это обстоятельство, а также желание жить барином в столице определило выбор Хозяина. Несмотря на замашки вождя, Желябов был на коротком поводке Михайлова, державшего «партийную кассу» и определявшего уровень жизни каждого революционера.