Ольга Роман - Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

А еще было детство. Когда все равно ведь не веришь в то, что сейчас произойдет. Когда еще не знаешь и не понимаешь до конца. Наверное, ему просто было жалко. Жалко этого неба, этой зеленой травы. А еще он знал, что будет больно. Очень больно и очень жестоко. Потому что сейчас все будет не так, как было со Сколкзом. Не так, как в случайных схватках с чужими дакотами. Когда не пинают ногами, когда никто не тронет упавшего противника. Нет. Сейчас будет драка без правил. Когда если падаешь, то тебя добивают. И это была Америка. Это был Дикий Запад. Когда если падаешь, то тебя добивают, чтобы убить.

Они не достали оружия. Они ошиблись. Лэйс надеялся, что ошиблись, опрометчиво ведь и непоправимо, когда решили просто бить. Потому что он справился и с одним, и уже со вторым. Правда, не успел повернуться к последнему оставшемуся врагу. Но просто упал куда-то на землю. И просто встал.

Сколкз Крылатый Сокол. Сколкз Крылатый Сокол стоял перед ним.

Лэйс протянул ему руку. Сколкз снова не пожал ее. Лэйс озадаченно посмотрел на него:

– Но ты меня спас. Разве можно вот так остаться врагами?

– Можно, Маленький Сын Волка. У тебя тоже светлая кожа. Может быть, пока ты и друг дакотов, но кто тебя знает, каким ты ведь станешь когда-то потом. И Сколкзу Крылатому Соколу уже нет до всего этого дела. Сколкз Крылатый Сокол положил на своем сердце только один закон: месть. Вот как сейчас.

Он достал кинжал и слегка взмахнул им, и солнце заиграло на граненой стали. Потом посмотрел на лезвие ножа с сожалением и спрятал его снова.

– Но дакотам не нужны в мирное время разбирательства с местным шерифом. И только поэтому я и уступлю все-таки сегодня свою законную месть закону самих белых. Жаль. Вот так-то, Маленький Сын Волка, – снова повернулся он к Натаниэлю.

– Но ты забываешь, – в тон ему отозвался Натаниэль, – Потому что, что я тебе сделал? Но ты судишь меня прежде времени.

Сколкз посмотрел на него и пожал плечами:

– Прости, Маленький Сын Волка. Но так надежнее и вернее, когда только месть.

– Ты меня все равно ведь защитил, – заметил Натаниэль. – Все равно не понимаю.

– Потому что это земля дакотов, – сказал Сколкз, и его голос зазвенел и зазвучал сильнее. – Потому что нельзя нападать втроем на одного, нельзя бить упавшего, нельзя грабить и притеснять проходящего. Потому что есть закон прерий, и пока я Сколкз Крылатый Сокол, закон прерий останется законом прерий.

Натаниэль что-то вспомнил:

– Но как ты оказался здесь?

– Тебя не было у нас несколько дней, ты не знаешь. Дакота с далекой реки были в нашем поселке и сказали нам, что эти люди могут появиться в этих краях. Мы пытались их найти. Потом перестали искать. Но так получилось, что сегодня я напал на след.

Сколкз помолчал.

– Они из тех мест, где когда-то раньше стояли вигвамы моего племени. И они охотники за скальпами.

Словно резкий, злой ветер хлестнул на Натаниэля. Все, что он слышал, все, что он знал – это ведь были пока только слова, только разговоры. Но горькая и злодейская правда неизвестной ему стороны жизни явилась уже вдруг и в своих очертаниях. А может быть, это просто вот так наступал конец его детства.

Солнце ярко вспыхивало и сияло в своих отражениях в струях реки. Сколкз долгим взглядом посмотрел на Уинаки и снова глянул на другой берег.

– Я никогда не собирался брать в свой вигвам жену, Первый Утренний Луч, – наконец произнес он. – Но такова воля моего отца и моей матери…

– Я знаю, – тихо и спокойно сказала Уинаки. – За нас с тобой все решили очень давно. Мы ведь с тобой просто остались последними в нашем роду и в своем племени.

Сколкз заговорил снова:

– Я всегда хотел быть великим воином и вождем, а великий воин и вождь должен ведь как можно меньше знать всяких житейских забот. Но что я хотел и что я думал уже все равно неважно. Теперь я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

Уинаки подняла взгляд и снова опустила свои длинные черные ресницы.

– Да, Сколкз Крылатый Сокол, – помолчав, отозвалась она.

– Я не люблю тебя, но я постараюсь заботиться о тебе и беречь тебя, – продолжил тот. – Ты красивая и нежная, и ты сестра моего лучшего друга.

– Любовь – это не то, что ты думаешь, – заметила Уинаки. – Любовь – это решение. Забота друг о друге и помощь. И жертва своей жизни за другого. Мы ведь с тобой так и решили. Я думаю, у нас все будет хорошо.

Она улыбнулась.

– «Любовь никогда не перестает…» [101] «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор.13:4−8).

– Откуда ты знаешь такие хорошие слова, нежный цветок прерий? – сказал Сколкз, наверное, лишь только сейчас заметив, какая же его невеста не просто красивая, но ведь очень красивая и смелая девочка.

– Это не мои слова, – объяснила та. – Так говорит книга нашего Господа Бога.

– Книга бледнолицых, – уже другим, жестким и непримиримым тоном сказал Сколкз. – Хорошую же жену я нашел себе, ничего не скажешь, Уинаки. Ты ничего не понимаешь? Но это же книга наших врагов.

– Они сами не понимают, во что верят. Они давно отступили и забыли про Бога. Не надо наговаривать на книгу, Сколкз. Книгу можно понимать по-всякому. И правильно, и неправильно. У меня не просто книга бледнолицых, у меня православная вера. Это совсем другое. Это настоящее, – мягко сказала та [102] «Православие есть чистое христианство, без привнесения в него человеческих измышлений. Оно основано на Священном Писании и Священном Предании, идущем от апостолов, посланных Самим Сыном Божиим по сошествии на них Святого Духа проповедовать Истину всем народам. В дальнейшем Вселенские Соборы и святые Отцы Церкви лишь устанавливали, что является согласным Священному Писанию и учению свв. Апостолов» (свт. Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский. Слова и проповеди. Торжество Православия). .

Сколкз помолчал.

– Мне никогда тебя не понять. Но ты хорошо сказала. Жертва – так жертва. Все уже наше с тобой.

Он взял ее ладошку в свою руку, и они пошли к поселку. Уинаки молчала. Теперь будут новые хлопоты и заботы. Такие радостные и счастливые женщинам. Свадьба. Только она не знала, рада или нет.

Но когда они остановились у окраины деревни и Сколкз отпустил ее руку, они все-таки снова посмотрели друг на друга. И Сколкз Крылатый Сокол вдруг сказал:

– А ты знаешь, наверное, хорошо, что все так получилось, что мы с тобой будем вместе. Вдвоем в жизни все равно ведь веселее. Ты такая красивая, Уинаки.