Ольга Роман - Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

Он был хорош, бледнолицый друг Синей Стрелы, он был великолепен. Но он так и был, и оставался сейчас для нее всего лишь тот же Натаниэль Лэйс, как и в первую встречу. Просто хорошая фамилия, подумала тогда она. Она бы тоже, наверное, хотела такую – Элизабет Лэйс. Случайная мысль, случайные судьбы рядом. Но книги не должно было быть жалко. Если с разумением и рассуждением, то для Ната и близко не должно ведь быть жалко. Никуда он ее не потеряет. «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф.5:42). Ничего не поделаешь, подумала Элизабет. Это мужество православной веры.

– Возьми тогда, потом принесешь, – сказала она.

Натаниэль снова сделал легкий поклон, уже в знак благодарности. У него, конечно, все с собой и все свое. Весь легонький и словно невесомый Новый Завет. Самое главное. На остальное все равно ведь есть и память. Но на память всего не запомнишь и не вспомнишь. Томик псалмов… Понемногу – Святое Евангелие…

– Когда тебе принести твою книгу обратно? Я почитаю хотя бы про царя Давида и уже отдам, – сказал он.

– Как Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч? – с невольной улыбкой заметила Элизабет.

Она пожала плечами.

– Не знаю. Когда почитаешь. Ты ведь не забудешь?

– Тогда через три дня на этом же месте, – уже улыбнулся Натаниэль.

Он уходил и думал, что надо будет прочитать, что же там все-таки написано дальше в книге Притчей Соломоновых: «Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов…» (Притч.31:10) Он не прочитал. Он забыл или просто не добрался до этого места. Конечно. Кроме книги Царств там были и многие другие интересные книги, да и в самой книге Притч ведь была 31 глава…

В условленный срок и на том же месте книга была возвращена своей владелице. Но теперь Элизабет было уже почему-то не жалко ее для Натаниэля.

– Если хочешь, то всегда можешь взять ее еще, – предложила она. – И не на три дня, а как получится, так получится.

Они ушли с берега реки вместе. Им ведь опять было в одну сторону. Шли и молчали. Впереди уже появились первые вигвамы поселка. Их полуденного безлюдного дакотского поселка.

Натаниэль вдруг взял ее за руку.

– Знаешь, Элизабет, – сказал он, – я не знаю, как так получилось, но я без тебя не могу. Ты станешь моей женой?

Элизабет невольно засмеялась в смятении и неожиданности. Это было невозможно. Так не могло быть. Этот сдержанный, спокойный капитан. Про которого она думала, что у него ведь, наверное, где-то есть жена или невеста, такой он был всегда равнодушный и серьезный. Оказывается, это он просто сам по себе такой равнодушный и серьезный. Только это ведь правда невозможно. Она никогда не думала. Она не знает. Не знает сама за себя.

– Я не знаю, я так не могу, – заспешила и заговорила она. – Это все так неожиданно, мне надо подумать. Но я не знаю, Нат, я не знаю.

– Я тебя не тороплю. Ты подумай. Я все понимаю. Ты ведь должна хорошо подумать, – услышала она печальный и спокойный голос Натаниэля. Он снова свернул в сторону.

Она стояла и посмотрела ему вслед. Смелый и доблестный капитан. О таком только мечтать. Может быть, и правда – это судьба? Но она ведь не любит его. А что такое любовь? Любовь – она у Бога.

Они молча шли от реки вдвоем снова через несколько дней. Элизабет решала и не могла решить. А потом вспомнила бабушку. Им с дедушкой ведь больше восьмидесяти лет. Больше пятидесяти лет вместе. Любовь и забота. Замечательные дети. А что она говорила всегда своей внучке? «Ты, главное, смотри, какой человек, чтобы надежный был, хороший. Я со своего мужа в обморок от любви не падала, когда с ним познакомилась. Головой думать надо, Лизонька».

Нат шел рядом и молчал. Хороший, надежный – это-то уж точно. Она, конечно, не знала его самого. Но видела ведь со стороны. С другими людьми, с его друзьями, в различных событиях и просто в его отношении к жизни. Наверное, Лиза решила. Как есть – так есть. «В воскресение бо ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть» (Мф.22:30). «Да пребудут в благой надежде и брачные, которые живут в браке как должно, которые вступают в брак по закону, а не по любострастию, следуя необузданной воле; которые знают время для воздержания, чтобы свободно заняться молитвой; которые в церковных собраниях с чистыми одеждами имеют чистыя и тела; которые вступили в брак для деторождения, а не по любострастию» [237].

– Ты подумала, Элизабет? – наконец сказал Натаниэль.

– Я подумала, – ответила она. – Я подумала, что если у людей есть уважение и интерес друг к другу, и православная вера, то тогда вдвоем в жизни ведь веселее. Наверное, я согласна.

Они остановились. Элизабет подняла голову и посмотрела на него. Серо-голубые глаза встретились с золотисто-карими. Он взял ее руки в свои. Они не знали, какая сила, какая красота, какое это великое чувство – когда встречаются вот так двое, с нерастраченными взглядами, мыслями, с нерастраченным сердцем. Когда двое ходят в заповедях Господних и вдруг находят вот так друг друга, и вся их жизнь, вся сила души – вдруг уже от одного к другому. Они не знали. Они просто стояли. Стояли вдвоем словно на новой земле, под новым небом. Все вокруг было то же самое, что всегда. Только солнечный свет ослепительно сиял на зеленой траве, словно все знал. Тайна. Была тайна.

«Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф.5:31–32) – вспомнила Элизабет. С каким-то новым, полным нежности сердцем перед своим Натаниэлем. Нат, Натаниэль, Тэн, Натти… «Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку» (Притч. 27:19). Они поженятся, обвенчаются, и что бы то ни стало, но они уже двое – одна плоть. Не потому, как считают люди, что живут вместе, рождают детей, имеют супружеское общение друг с другом. Нет. Они становятся раньше. В момент самого заключения и празднования брака. Силой Всевышнего Слова, претворяющего двоих в духе в плоть от плоти и в кость от кости. Остальное уже – неважно. Остальное уже – не главное. Остальное уже – тайна мужа и жены и Господа Бога между ними.

– Я люблю тебя, – сказал Натаниэль.

– Я тоже, – словно откуда-то со стороны услышала свой шепот Элизабет.

Они редко и мало будут потом говорить друг другу эти слова. Они просто будут доказывать эту любовь уже делами. Своим отношением друг к другу. Самой жизнью. Но сейчас они сказали.

А потом они разняли руки. Это таинственное рукопожатие, обещание которым любви и верности окажется ведь крепче и вернее любого поцелуя. И отступили в стороны. Жизнь снова шла своей чередой. А это были прерии. Орел в синем небе и зеленая трава…

– Мы не все решили, Нат, – заметила теперь Элизабет. – Свадьба.