Юрий Шестера - Последний поход «Новика»

Офицеры крейсера многозначительно и радостно переглянулись.

— Капитана 1-го ранга Чуркина, — продолжил читать адмирал, — наградить орденом Святого Равноапостольного Князя Владимира третьей степени!

— Служу Отечеству! — снова произнес командир и, сделав пару шагов, подошел к адмиралу.

Тот открыл коробочку, поданную флаг-офицером, вынул из нее золотой крест, покрытый с обеих сторон красной эмалью с черными эмалевыми и золотыми каймами по краям, прикрепленный к черной с широкой красной полосой посередине орденской ленте и осторожно надел его на шею командира «Богатыря».

Сделав шаг назад, окинул того оценивающим взглядом:

— Вот теперь другое дело! Сразу виден боевой офицер!

— Ура, ура, ура! — коротко воскликнули офицеры, с любовью и уважением глядя на своего командира, а офицеры, стоявшие рядом со Степаном, украдкой пожимали ему руку.

Андрей Петрович, несколько смущенный проявлением столь бурного и доброжелательного отношения к нему подчиненных, отошел к командирам крейсеров, которые уважительно пожали ему руку. Уж они-то, как никто другой, знали цену этому отношению.

Тем временем адмирал продолжил:

— Старшего офицера капитана 2-го ранга Белобородова наградить орденом Святого Равноапостольного Князя Владимира четвертой степени с бантом!

Тот от неожиданности растерянно посмотрел на командира, который успокоительно кивнул ему головой: мол, все правильно.

— Служу Отечеству! — дрогнувшим голосом, что не укрылось от присутствующих, произнес со своего места старший офицер и подошел к адмиралу, который прикрепил к его груди с левой стороны такой же, как и у командира, крест, но несколько меньший по размерам, с бантом из орденской красно-черной ленты.

Адмирал продолжил оглашение рескрипта, а флаг-офицер подавал ему коробочки с орденами для вручения их награжденным офицерам.

Когда же адмирал произнес:

— Трюмного механика прапорщика Игнатьева наградить орденом Святого Станислава третьей степени с бантом и мечами!

— Служу Отечеству! — радостно воскликнул тот, и тут же устремился к адмиралу со своего места в самом конце стола, занимаемого в соответствии со своей должностью и чином, но зацепился саблей за ножку стула и чуть было при этом не потерял равновесие.

«Паша чуть не потерял голову от счастья…» — зашептались, улыбаясь, между собой механики.

Адмирал вручил ему коробочку с орденом.

— Служу Отечеству! — еще раз взволнованно произнес прапорщик, вызвав улыбки у присутствующих, и хотел вернуться на свое место, однако адмирал задержал его и продолжил оглашение рескрипта:

— В связи с награждением орденом и в соответствии с Уложением о прохождении воинской службы офицерами Российской империи произвести прапорщика Игнатьева в чин подпоручика!

— Служу Отечеству! — автоматически произнес новоиспеченный подпоручик, еще до конца не осмысливший произошедшего изменения в его служебном положении.

И только когда адмирал, улыбнувшись лишь уголками губ, приказал:

— Займите свое место, господин подпоручик! — тот наконец-то осознал реальность случившегося.

А когда он встал на свое место и рядом стоявший механик шепотом сказал ему: «С вас, Павел Спиридонович, двойной взнос в общий котел!» — все уже окончательно встало на свои места.

Адмирал закрыл папку:

— Прошу садиться, господа офицеры!

И когда все, придерживая сабли, уселись по своим местам, командир обратился к старшему офицеру:

— Прошу вас, Владимир Иванович, распорядиться насчет шампанского!

Когда вестовые кают-компании расторопно расставили на столе бокалы с шампанским, вазы с фруктами и конфетницы с шоколадом, адмирал встал. Встали и офицеры.

— По сложившейся традиции положено было бы в бокал уважаемого Андрея Петровича опустить звездочки, соответствующие его очередному воинскому чину. Но вот незадача — капитану 1-го ранга по чину звездочки не положены.

— Я, Карл Петрович, чрезвычайно расстроен этим обстоятельством! — притворно вздохнул тот.

Все дружно рассмеялись.

— А вот как быть с новоиспеченным подпоручиком?

Игнатьев растерянно посмотрел на адмирала, затем на командира. В кают-компании повисла пауза, которую нарушил старший инженер-механик:

— Есть выход, ваше превосходительство! Разрешите?

— Добро, господин штабс-капитан! Действуйте! — заинтересованно разрешил адмирал.

Тот достал перочинный нож, раскрыл его и, подойдя к трюмному механику, у которого на эполетах было по одной-единственной звездочке, сковырнул их и опустил в бокал подпоручика.

— Браво, господин штабс-капитан! — воскликнул адмирал, и все одобрительно заулыбались.

— А подпоручик пусть пока походит капитаном — я не буду на это в обиде! Тем более что его эполеты стали вроде бы и капитанскими, но, заметьте, господа, без бахромы штаб-офицера, — улыбнулся и старший инженер-механик, а Игнатьев даже порозовел от его шутки.

— Спасибо, Иван Иванович! Выручили! — и командир, повернувшись к адмиралу, пояснил: — Механикам зачастую приходится решать и не такие задачи при поломках машин и механизмов. Да к тому же в условиях ведения боя с неприятелем, в чем я лично убедился как на миноносце «Бесстрашный», так и на крейсере «Новик».

Механики благодарно посмотрели на своего командира. Не часто им приходилось слышать столь лестные слова, а тут еще в присутствии самого адмирала.

— Вы правы, Андрей Петрович. Корабль без хода — это уже вовсе не корабль… Достаточно вспомнить хотя бы печальную участь «Рюрика», оставшегося без хода во время боя в Корейском проливе с крейсерской эскадрой Камимуры, — и адмирал тяжко вздохнул.

Затем взял в руку бокал. То же сделали и все присутствующие.

— За офицеров крейсера «Богатырь», принимавших участие в великом деле — снятии его с каменных рифов и возвращении в боевой состав флота!

— Могу ли я, Андрей Петрович, пригласить господ командиров в вашу каюту? — спросил адмирал и, заметив оттенок недоумения в их глазах, пояснил: — Я хотел бы ознакомить вас, господа, с одной из родовых традиций командира «Богатыря».

— Вы заинтриговали нас, Карл Петрович! — сдержанно заметил командир «России», явно ревнуя к тому вниманию, которое их начальник уделяет командиру «Богатыря».

Это не ускользнуло от внимания адмирала.

— Мы же с вами, господа, в гостях у Андрея Петровича, командира крейсера, офицеры которого отмечены самим государем императором!

— Прошу вас, господа, проследовать в мои апартаменты!

Когда все уселись в кресла в командирской каюте, которые расторопный Федор дополнительно принес из адмиральской каюты, Андрей Петрович достал из тумбочки две бутылки мадеры и поставил их на стол.