Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Если вы хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы, то сперва должны ответить на мои, — сказал Роланд. — Итак, какая судьба ожидает человека, о котором вы только что говорили?

— Сожжение, я полагаю, — ответил Доэ. — Впрочем, многое зависит еще от настроения Венонги, старого Черного Коршуна: если этот человек объяснит, чего не мог открыть ни один индейский колдун, то старый вождь накормит его, пожалуй, самым лакомым блюдом, и сделает своим собственным колдуном. Он как раз теперь занят переговорами с ним.

— А что сделают с Ральфом Стакполом? — спросил Роланд.

— Тот, уж без сомнения, будет сожжен, — последовал ответ. — Они только ждут возвращения уехавших воинов, и потом малый будет сожжен живым, как полено.

— А я? — спросил Роланд. — И меня ждет та же участь?

— Вероятно! И в этом тоже нельзя сомневаться, — отвечал Доэ, и в глазах его блеснули зловещие огоньки. — Некоторые индейцы, правда, хорошо отзываются о вас: вы достаточно храбры, чтобы быть принятым в их племя; но большинство поклялось, что вы должны быть сожжены; и вы будете сожжены, если…

— Стой, еще один вопрос, — прервал поспешно Роланд каркающего ворона. — Что ожидает мою сестру?

— О, что касается ее, то вы можете быть совершенно спокойны, по крайней мере, относительно сожжения, — заверил Доэ. — Мы не затем поймали ее, чтобы изжарить. Ей не грозит смерть; есть человек, который принял ее под свое покровительство.

— Этот человек не кто иной, как Ричард Браксли, гнуснейший негодяй, который когда-либо поганил прекрасную землю своим дыханием. А вы?.. Как вы могли доверить девушку такому негодяю?

— А почему бы нет? — холодно возразил Доэ. — Он хочет жениться на ней, чтобы законно завладеть землями, которые остались после вашего дяди и которые, собственно, принадлежат вам и вашей сестре. Вот почему мы поджидали у Соленой реки и постарались захватить вас.

— Вы сознаетесь, значит, — сказал Роланд с гневным упреком, — что продались этому негодяю… Несчастный! Как мог ты из-за денег разрушить счастье моей сестры и отнять у меня жизнь?

— Очень просто! Потому что я сущий мошенник! — последовал ответ Доэ. — Но не станем терять времени на пустые слова. Все равно, ведь я согласен с вами. Когда-то я был честным человеком, капитан, да… Но тогда были лучшие времена! Теперь же я авантюрист до мозга костей. Не смотрите же так, как будто вы удивлены этим. Вы услышите от меня нечто такое, что еще более поразит вас. Сперва только ответьте мне честно: хотите вы уйти из индейской деревни и избежать костра, который обратил бы в пепел ваши крепкие кости?

— Хочу ли я стать свободным? Бессмысленный вопрос!

— Ну так что же, капитан, — продолжал Доэ, — если вы так страстно желаете свободы, то я как раз тот человек, который вам в этом поможет. Я готов освободить вас и избавить от смерти… Ведь подумайте: сесть на костер! Но прежде между нами должен быть заключен торг. Я поставлю вам довольно легкие условия, — легкие в том отношении, что вы теперь и без того на самом краю гибели.

— Ну, говорите! — сказал Роланд. — Если я в состоянии ваши условия исполнить, то вы всегда можете рассчитывать на мою готовность.

— Капитан, — начал Доэ, — я должен вам теперь признаться, что я куда еще больший мошенник, чем вы полагаете. Уверяю вас, ровно шестнадцать лет стремлюсь я к тому, чтобы отнять у вас имение вашего дяди. Прежде чем пришел этот Браксли, я был добропорядочным человеком. Только когда он сказал мне: «Убери эту девушку, которая со временем должна унаследовать имение майора, и я устрою твое счастье», — только тогда, говорю я, стал я мошенником.

— Это вы, значит, убили бедное дитя? — вскричал Роланд.

— Убил? Нет, Господь с вами, капитан, — возразил Доэ. — Дело шло только о том, чтобы спрятать девочку, и мы увезли ее в дальний уголок, потом сожгли хижину и распространили слух, будто дитя погибло в пламени. Потом я отправился на индейскую границу, где меня никто не знал, принял другое имя и выдавал украденное дитя за свою дочь.

— За вашу дочь? — переспросил удивленно Роланд. — Значит Телия — настоящая наследница моего дяди?

— А если бы она и была ею, так что ж из этого? — спросил Доэ. — Едва ли вы смогли бы помочь ей восстановить ее на наследство.

— О, клянусь, я помог бы ей, если бы был уверен в ее праве…

— Это я только и хотел знать, — пробормотал Доэ. — Да, да, в этом разница между мошенником и честным человеком. Нет лучшей девушки на свете, как Телия, капитан, — продолжал он. — Вы, к сожалению, этого не знаете. Но это боязливое дитя, которое пугается даже своей собственной тени, храбро предоставляло себя всяким опасностям, чтобы освободить вас от плена: ночью, когда вы спали в палатке полковника Бруце, а мы у брода поджидали вас, она плакала, просила, умоляла, угрожала даже рассказать всю историю о засаде вам и полковнику Бруце, пока я не пригрозил ей томагавком. Тогда она испугалась и поклялась мне, что будет молчать. Когда же она последовала потом за вами в лес, она ни о чем больше не мечтала, как перехитрить нас, а вас спасти, причем она провела вас к старому броду, где у нас не было и засады, и наверно ей все хорошо бы удалось, если бы ваше, мистер Форрестер, упрямство не помогло нам. При всем этом я не солгу, сказав, что Телия вовсе не наследница майора, а моя дочь. Та заболела и умерла через год после того, как была похищена нами. Итак, не помогли нам ни наша ложь, ни воровство, ни поджег, ничто… Правда, дитя и без того умерло бы. Вот, капитан, я рассказываю вам всю эту длинную историю откровенно. Но дело в том, что я ничего не приобрел, впал в нужду и наконец должен был сделаться несчастным индейцем. Полковник Бруце взял мою дочь к себе, и это было очень благородно с его стороны; но меня мучит, что всякий насмехается над нею и презирает ее из-за ее мошенника-отца. Все это должно перемениться, капитан, потому что я ее люблю: она мое дитя.

Авель Доэ помолчал некоторое время; потом продолжал:

— Видите, капитан, судьба бедного ребенка все время беспокоила меня, и наконец я пошел к Браксли, чтобы поговорить с ним об этом деле. Тот сказал, что он женится на девушке, и она станет признанной наследницей майора, причем мы выдадим ее за умершего ребенка. Все это было бы великолепно, если бы я не боялся доверить мерзавцу свою дочь. Тогда мы придумали другой вариант: когда ваш дядя умер, Ричард послал за мной, мы начали действовать. Сперва мы хотели…

— Меня убить! — вскричал Роланд, слушавший с напряженным вниманием Авеля.

— Нет… по крайней мере, не собственными руками… — возразил Доэ. — Мы намеревались убрать вас куда-нибудь подальше, чтобы вы не стояли у нас на дороге и никогда не вернулись бы сюда. Браксли должен был тогда жениться на вашей сестре и по второму завещанию вашего дяди вступить в его владения — по тому именно завещанию, про которое он утверждал, будто ваш дядя его уничтожил.