Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь

Матусос поднял на моряка глаза, и взгляд их не сулил ничего хорошего. Моряк быстро понял, что дальше о приборе говорить не стоит, и стал торопливо прощаться:

— Ну, ты не торопись, приятель, решай пока, согнуть, разогнуть. Если что, мы с Тутузой тут рядом, мы живо, если что. Ну все, пока, зови, я мигом, — и он стремительно развернулся и припустил к своей хижине.

Профессор проводил моряка долгим взглядом и с досады с размаху зашвырнул несчастный прибор в океан и, издав сдавленное рычание, отправился смотреть, как идут дела с подготовкой экспедиции.

Рядом с деревней по указанию профессора был разбит лагерь, где снаряжение, заботливо предоставленное господином Туркундуром и несколько менее заботливо выгруженное с борта «Серьезного Оленя» на берег, упаковывали для экспедиции. Как мы уже знаем, прошло три недели, а кучка готовых к походу рюкзаков и тюков была все еще довольно скромной, а груда пока не упакованного снаряжения по-прежнему высилась горой.

Вокруг груды сидели четыре моряка и с десяток местных жителей, все широко улыбались и слушали рассказ одного из моряков. Из всей компании двое для вида держали в руках случайно выбранные из кучи предметы снаряжения, а один моряк использовал пухлый атлас экзотических растений в качестве подушки. Завидев приближающегося профессора, все погрустнели, поднялись с песка и не торопясь двинулись к куче. От расправы их спасло только появление запыхавшегося Тейе, который торжественно нес в руках палатку, отобранную у местных в самый последний момент — небезызвестный Тутуза уже держал ее в своих могучих руках с явным намерением нарвать из нее себе носовых платков.

Профессор для острастки прикрикнул на горе-команду и сел с Тейе под пальму, чтобы обсудить текущее положение дел. Картина вырисовывалась безрадостная.

Нанятые профессором десять моряков за три недели сумели упаковать четыре рюкзака и два тюка, которые будут нести панцирные ослоухи. Десять моряков и двое ученых могли унести двенадцать рюкзаков, поэтому оставалось собрать еще восемь штук. Несложный расчет показывал, что при нынешней скорости сборов, это великое свершение должно занять еще примерно шесть недель. Профессор начал испытывать легкую панику.

Вообще, моряки и местные жители были настроены исключительно доброжелательно, охотно поили и кормили путешественников, помогали найти самые зрелые и вкусные плоды бараньей пальмы, и даже ловко приманили несколько ослоухов. Это, впрочем, было несложно, так как ослоухи в своих крепких панцирях никого не боялись, передвигались не спеша, а ели один вид местной травы, которая и служила для них безотказной приманкой. Достаточно было собрать более-менее заметную кучку этой травы, которую моряки из деревни так и прозвали «отрада ослоуха», и рано или поздно возле этой кучи оказывался ослоух и не уходил, пока не съедал всю траву без остатка. Вовремя подкладывая траву в кучку, можно было удерживать ослоуха в нужном месте сколь угодно долго.

Ослоухов было в распоряжении экспедиции в достатке, чего не сказать обо всем остальном. Тейе мужественно пытался следить за сохранностью снаряжения и припасов, но тут творилось нечто странное. Никто не пытался что-либо украсть или испортить, ни местные жители, ни моряки не показывали ни малейшего интереса к пожиткам экспедиции, но предметы снаряжения, книги и одежда постепенно исчезали неведомо куда. В редких случаях удавалось перехватить ценный предмет до того, как он бесследно исчезал в хижинах местных жителей или домиках моряков. Пойманный с поличным похититель охотно отдавал украденную вещь и при этом показывал крайнее удивление, местные разводили руками, а моряки говорили:

— Приятель, так это твоя вещь, что ли? То-то я смотрю, я таких тут раньше не видел. Бери, конечно, мне она без надобности! Я просто подумал — валяется штуковина без присмотра, дай спрошу наших, может, потерял кто…

Для того, чтобы заполучить «штуковину», необходимо было вскрыть сундук и развернуть ткань, в которую заботливые мурджипуржджианцы упаковали все свои дары. Но удивление на лицах разоблаченных похитителей было неподдельным, а радость от возможности вручить бесхозную вещь владельцу — совершенно искренней.

С другой стороны, в груде снаряжения неудержимо нарастала доля непонятного и бесполезного барахла, которое по доброте душевной ежедневно приносили местные жители и моряки. Профессор просил, умолял, грозил и даже устроил общее собрание, где очень ласково и доходчиво объяснил, что не нужно, не требуется, незачем приносить ему посторонние предметы. Местные жители понимающе кивали, а моряки говорили «ну это конечно, это понятно». И все равно дня не проходило, чтобы поверх оборудования не оказывалось какой-нибудь коряги или обломка судового снаряжения.

Матусос даже растрогался, когда однажды утром увидел, как пять моряков и три местных, надрываясь, волокут в его лагерь огромную носовую фигуру с разбившегося здесь когда-то корабля. Фигура, изображавшая насупленного двуглавого дракона, была страшно тяжелой, моряки и туземцы обливались потом, но тащили ее из последних сил. Вовремя сообразив, что попытка водрузить дракона на кучу оборудования закончится для последнего трагически, Матусос решил не тратить время на крики и ругань, а возглавил процесс. Он принялся бегать вокруг незваных помощников, указывая направление и покрикивая «левее!», «осторожно, правую голову о пальму не тресни!» и «заноси!». После того, как дракон оказался все-таки на песке, а не на астролябиях и определителях, профессор от души поблагодарил всех участников мероприятия и постарался намекнуть, что дракон ему будет крайне полезен, но уж теперь у него есть все, что требуется, поэтому больше ничего приносить не нужно. Все разошлись по домам очень довольные собой, но поток даров и не подумал иссякнуть.

Нужно было срочно предпринимать какие-то действия. Профессор решил немного пройтись и осмотреться вокруг в поисках источника вдохновения. Тейе он оставил присматривать за сбором вещей, и ассистент обреченно побрел в сторону помощников, уже снова уютно расположившихся на песке.

Деревня тем временем жила своей привычной жизнью. Старейшина местных жителей учил детишек выбирать самый теплый и мягкий песочек для того, чтобы валяться на берегу. Силач Тутуза пошел купаться, и там на него напала акула. Ему неохота было вылезать на берег, поэтому он дул на глупую рыбину, отчего её уносило далеко в сторону. Так повторялось из раза в раз, но акуле было лень искать другую еду, а Тутузе — уплывать. Два моряка из соседних хижин валялись в гамаках и негромко переговаривались, вспоминая прежнюю суетливую жизнь на корабле. Они удивлялись, как можно было так глупо провести лучшие годы, когда можно вот так валяться на свежем воздухе и ни о чем не заботиться. Матусосу показалось, что на запястье одного из них поблескивает наручный компас из запасов экспедиции, но профессор решил не отвлекаться от размышлений и прошел мимо.