Анастасия Кашен-Баженова - История миров: Блуждающие огни (СИ)

— Папочка все еще продолжает ныть насчет войны? — сказал он и потянулся за кусочком сыра, нарочито задевая руку служанки. Девушка отпрянула и смущенно отвела глаза.

— Грета, иди, — Локарис отпустил служанку. — У меня все готово для визита к Айлипину. А что у тебя?

— Ты сказал быть скромным. Тысяча штыков, кавалерия — тысяча двести сабель. Я подумал, что не лишними будут пушки и поддержка магического отряда Гевина Рори.

— Сойдет.

— Скука, — Майкл взял всю тарелку с сыром, и, откинув вилку на поднос, подцепил кусочек пальцами. Он был пьян с утра и сейчас старался не сболтнуть лишнего. Мессир не ответил. Он поднялся с кресла и достал из шкафа бутылку вина. Прекрасное вино в прохладных глиняных кувшинах приносили и из погребов резиденции, но в кабинете Дракона бывали редкости, каких не найти во всем мире.

— Я разделяю мнение Зухаса. В этот раз он высказался насчет войны так же, как высказался бы я.

— Ох, Зухас! Он мешает идти вперед, — военный министр схватил бокал, наполненный императором, и тут же его осушил. — Трясется за то, что уже стопроцентно наше. Бредил империей с юности, но на трон не сел! А все потому, что у самого мозгов хватает лишь на философские книжки и составление агитационных речей. Для власти над чем-то большим, чем шайка голодранцев, у него кишка тонка.

— И у меня тонка? — спросил Локарис, что-то разглядывая за окном. Дракон был озабочен, он не слушал Майкла. А Майкл так и не узнал ничего о том, что было с главой CBS в вирусном мире. И был ли он там вообще?

Военный министр не стал отвечать на провокационный вопрос. Его грызла мысль о неудавшейся ловушке Кестра. И Дракон будто понял это:

— Как дела у Кестра?

— Откуда мне знать? — Майкл дернулся в кресле, но опомнился и расслабился, вольготно откинулся вглубь. — Должно быть, зализывает раны после разгрома второй центральной. А что у тебя? Ты нашел, что искал?

— Я больше занимался исследованиями и наблюдениями, — Локарис пригубил вина и отставил бокал.

— Ты же собирался отнять у Кестра какой-то лакомый кусок?

— Непреодолимые условия мира. К чему мне этим заниматься, если и Кестр теперь не сможет?

— А ты стареешь… — Майкл не поверил ни одному слову. — Хочешь, я уничтожу Кестра?

— Я хочу, чтобы ты остался тут.

— На карантин?

— Да. Отдохнешь после представления на второй центральной.

— Но…

— Я не хочу ничего слышать, — Локарис поднялся. — Встретимся завтра.

Ночной дождь во сне буйствует так же, как и за окном спальни. Ливневые потоки с яростью лупцуют, гнут к земле высокие стебли травы. Порывы ветра то взметывают ее, то низвергают, словно море в шторм. Бледный ореол полной луны размыто светится, заслоненный гущей темных облаков.

Мокрая, потяжелевшая трава мешает идти рыжей девушке в белой рубахе. Ненастье стремится сбить ее с ног, но та, словно зачарованная, упрямо идет к мраморным осколкам, к тонущим в грязи старым плитам.

Едва ее босая нога ступает на первый кусок мрамора, как храм-призрак начинает ткать из ночной непогоды свое былое величие. В темной зале, стены которой будто бы дрожат от беснующихся в блюдцах треножников огней, девушку встречает верховная жрица. Длинные пепельные волосы ее колышутся от жара, блики бегают по строгому лицу.

Рыжая девушка дрожит, несмотря на тепло. Заученно простирает к жрице израненные травой руки, и та собирает кровь ладонями и поит ею пришедших волков. Один зверь, прыгая на задних лапах, приносит женщине пиалу с черной водой. Та принимает ее и передает девушке.

— Золанка, почему ты делаешь это?

Но разве могут женщины во сне услышать постороннего наблюдателя? Незваного гостя, что подглядывает за обрядом. Полудракона, который не может разрушить чары этого сна. Но Золанка вздрагивает. Пиала падает на мрамор. Руки ее опускаются, и их лижут уже не волки, а гиены, оставляя длинные ожоги и язвы там, где их языки коснулись кожи. В глазах Золанки мука и страх.

Она слышит и узнает родство в далеком голосе. Стоит, парализованная испугом, пока гиены стирают кожу с ее рук. Рыжая девушка испугана не меньше, но делает шаг вперед и обнимает жрицу за плечи. Гиены скулят и скалятся, отходя назад. Теперь Локарис вспоминает и ее имя — Айн.

Айн. Резиденция императора.

— Ах ты ж, Адрамелех тобой займись! — кухарка вскинула руки. У ее ног золотистыми кусками раскинулись запеченные птичьи ножки. — Да чтоб вас!

Посудомойка кинулась все собирать, кухарка снова хлопнула себя по бедрам. Мы с Мэл были вынуждены лишь наблюдать, так как носили подносы с блюдами к столу и не могли запачкаться.

— Отнесите пока кувшины! Что вылупились, как на базаре?

Мы похватали кувшины с вином и поторопились исчезнуть из зоны бедствия.

— В отсутствие императора мы отвыкаем от гостей, — сказала Мэл, семеня по лестнице. — А тут еще военный министр. Говорят, он всю неделю пробудет.

Я остановилась у самой двери в обеденную залу для гостей:

— Мэл, я не хочу сегодня подавать на стол.

— Из-за господина Микаэля?

— Отнеси ты, хорошо? Я потом как-нибудь подменю тебя, — я поставила кувшин на столик. Встречаться с помощником Локариса не было никакого желания. Мэл сочувственно покачала головой:

— Ты выглядишь совсем плохо. Тебе нужно попросить лишний выходной.

— Да, как-нибудь. Отнесешь?

— Конечно. Иди в спальни, я прикрою тебя перед старшей горничной.

— Спасибо, Мэл.

Я безумно хотела спать, но и не думала отправляться в кровать. Мэл была права, я выглядела ужасно. Под глазами засели темные круги, пальцы украсились порезами и царапинами, я сама не знала, откуда они берутся. Я стала рассеянной, боялась засыпать. Никогда не думала, что кошмары могут так отравить жизнь, но каждый раз, стоило мне уснуть, я возвращалась в ту лунную ночь в развалинах храма и задыхалась от озерной воды.

— О боги! — задумавшись, я чуть не налетела на Рабике, нашу соседку по спальне.

— Ты напугала меня, Айн! Впрочем, за тобой и иду.

— Извини, не хотела. Я спешила на кухню, мы накрываем стол господину Микаэлю, — Рабике была стукачкой и никогда никого не прикрывала, я напустила на себя озабоченное выражение лица.

— Потом, Мэл справится. Тебя просит мессир.

— Император?

— А ты, что, другого знаешь? — разозлилась девушка. — Сними передник и за мной, живо.

Я впервые шла в левое крыло резиденции — крыло императора. В этой части, помимо покоев Локариса, располагался его кабинет, выход во внутренний двор с садом, коридор в башню-библиотеку и множество других, большей частью закрытых, комнат. Правое же крыло считалось гостевым, в нем размещали визитеров к императору и прислугу.

Крыло императора отличалось особой тишиной. Казалось, вздумай кто прогуляться по длинным коридорам или появиться здесь по делу, будет тут же услышан.