Максим Бодягин - Привратник

Думаете, у меня получится, спросил Кромм. Во-первых, там вам не будет скучно, а во-вторых – вы идеальная кандидатура. Вы не принадлежите ни к одной из каст, ни к одному из кланов из живущих за городом, ни к какой-либо группировке здесь, в городе, сказал Фелис. Фелис прав, кивнул цыганистый мужчина, мы уже полгода не можем договориться, потому что каждый тянет одяело на себя. Темис, не начинай, устало ответил ему Суодах.

Здравствуйте, раздался женский голос. Кромм повернул голову и увидел темноволосую высокую женщину в простой тёмной одежде свободного кроя. Она выглядела чуть старше средних лет. Ни косметики, ни украшений, прямые волосы заправлены за уши, вокруг рта – резкие складки. Члены совета уважительно встали. Кромм тоже встал и поздоровался с вошедшей вместе со всеми. Матушка Элеа, тепло сказала Ассандре, мы как раз ведём переговоры, присаживайтесь. Это он, спросила Элеа, глядя на Кромма широко распахнутыми светлыми глазами. Да, это он, кивнула Ассандре и пояснила Кромму: матушка Элеа едет с миссией на полуостров Привратник, где находится большой морской порт. Её пригласил тамошний кан по имени Зехария Бешеный, чтобы она осмотрела женщин его клана с целью выяснить, почему они стали плохо вынашивать детей и редко беременеть. Мы просим вас в качестве верховного ката сопроводить её и выяснить, не инфицированы ли женщины Привратника иноформами. И что будет, если они инфицированы, спросил Кромм. Тогда вы перебьёте их, с серьёзным лицом сказала Элеа. Речь идёт о выживании, любая иноинфекция ставит под удар всех нас, как вид.

Кромм ещё раз всмотрелся в лицо гостьи. Простое лицо, квадратная, но не тяжёлая, вполне женственная челюсть и ни малейших полутонов ни в голосе, ни в мимике. Вы – священник, матушка, спросил Кромм. Я принадлежу к уне буама, с тихой гордостью ответила Элеа. Кромм недоумённо повернулся к совету за пояснением. Священник – это я, назидательно ответил Темис, а это – буама. Точнее, буамини, поскольку она женщина. Так за пределами города называют тех, кто занимается наукой и медициной. Там не признают святого единобожия и там нет священников. Там есть лишь жрецы местных богов, их называют кори.

Так вы поедете, спросила Элеа. Члены совета с напряжением вглядывались Кромму в лицо. Он вздохнул и, повернувшись к Фелису, сказал: отпустите моего друга Хексона Ни – поеду. Но дался вам этот старикан, попытался возразить Фелис, однако Кромм встал и жёстко сказал: это моё последнее и единственное условие. Фелис нервно дёрнул лицом, но Херон и Суодах благосклонно качнули головой. Женщины переглянулись и тоже кивнули. Темис некоторое время играл чётками, взвешивая своё решение, после чего тоже кивнул. Фелис, ты в меньшинстве, сказала Ассандре. Горбоносый скрипнул зубами и сказал: хорошо, я подчиняюсь воле совета.

Смеркалось. Впрочем, здесь, в ледяном городе, как уже подметил Кромм всегда царил неестественный полумрак из-за которого день, утро и вечер сливались в неразличимый серый поток. За всё время, что Кромм провёл тут, солнце не показывалось ни разу, да и небо сложно было разглядеть. Вершины домов терялись в туманной дымке, закрытые завесой смога так, что оставалось лишь гадать, что творится там, на верхних этажах этих тёмных, часто кирпичных зданий, словно изъеденных ржой, покрытых грибком и вьющимися растениями с толстыми стволами.

Трое мантисов ждали путников возле прямого, как стрела канала, откуда несло тиной и застоявшейся болотной водой. Мантисы стояли на бетонном пирсе, взяв на караул массивные ружья с толстыми стволами, более похожие на средневековые мушкеты, нежели на современное Кромму оружие. От куцых прикладов тянулись гофрированные шнуры, уходящие в никелированные баки за их спинами. Мантисы синхронно повернули зеркальные шлемы в сторону Кромма и его спутницы. Холодный отсвет прокатился по их грудным щиткам, закрытым грязноватым белым пластиком, испещрённым многочисленными трещинками и довольно дешёвым на вид.

Кромм вышел из вагончика монорельса и подал руку Элее. Буамини благодарно оперлась на подставленную ладонь и с достоинством спустилась с крутого трапа на серый выщербленный бетон. Мантисы вытянулись по стойке смирно, Кромм было приписал эту честь появлению буамини, но мантисы смотрели за его спину. Через мгновение он услышал странное тарахтение, повернулся и увидел, как на пирс опускается небольшой цеппелин, несущий богато украшенную гондолу. Он оглянулся на Элею, но та не выказывала никаких эмоций.

Вспотевший возница в синем камзоле споро таскал их небогатую поклажу и складывал кожаные мешки прямо на пирс, рядом с застывшими мантисами. Подъехала длинная повозка, напоминавшая нечто среднее между автомобилем эпохи Элвиса и старинным паровозом. Из неё вышли двое очень красивых, будто пластиковые куклы, молодых людей и открыли дверцы, откуда с кряхтением вылезло огромное тело Херона. По его красному лицу стекали крупные капли, лысина покрылась малиновыми пятнами, тяжёлое дыхание напоминало работающие кузнечные меха. Великан щёлкнул пальцами и красавчики быстро поволокли к мантисам деревянный ящик, знакомо звякнувший бутылками. Что это, спросил Кромм. Небольшой подарок, ответил Херон с заговорщицкой улыбкой. Крепкий, спросил Кромм. Херон на секунду задумался и пожевал губами, будто бы припоминая вкус, и сказал: достаточно крепкий. Фелис говорит, что алкоголь в городе запрещён. Херон презрительно усмехнулся и ответил: для меня тут запретов нет, я сам себе закон. И, кстати, могу достать что угодно и когда угодно, поэтому со мной очень выгодно дружить. Вам ехать больше недели, а это ужасно скучно, когда ты трезв, а тебя окружают святые женщины, у которых на уме лишь благочестие.

Цеппелин, наконец, завершил плавную посадку и хероновы слуги помогли вытащить из гондолы широкий трап. Члены совета по одному спустились на пирс, отвесив Элее лёгкий поклон. Она благосклонно опустила подбородок и повела рукой в благословляющем жесте. Лишь кудрявый Темис никак не отреагировал, выставив вперёд алую нижнюю губу, словно отгораживаясь от прямого взгляда буамини.

Из-за края пирса всплыла большая, видавшая виды лодка с облупившейся краской и неуклюжими утиными обводами. Она висела в нескольких метрах над водой, слегка покачивая круглыми бортами. Кромм удивлённо посмотрел на членов совета. Не смотрите на неё так удивлённо, сказала Асинте, она, конечно, моя ровесница, а то и старше, но это хорошая крепкая скуна, а главное – неприметная. Самое надёжное средство, чтобы добраться до места. Никто не заподозрит, что вы – официальный посланник города, так вы будете целее. Внушает оптимизм, попытался пошутить Кромм, но его фразу никто, похоже, не оценил. Послушайте, строго сказала Асинте, мы и так даём вам в качестве эскорта по одному мантису на человека, это очень дорогое удовольствие. А кто третий, спросил Кромм и словно в ответ с палубы скуны раздалось: матушка, наконец-то! Он повернул голову и увидел, как с борта машет светловолосая женщина лет тридцати или чуть меньше, с большими глазами и тонкогубым, слегка бесцветным ртом. Это Лопе, моя помощница, с улыбкой пояснила всем буамини Элеа. Она молода, но уже окончила панепестимию и скоро тоже станет буама. Не смотрите на её возраст, она уже подаёт большие надежды, как акушерка и женский доктор. Почему она не спускается к нам, спросил Кромм. Элеа покраснела и шепнула в ответ уголком рта: она не ступит на землю еретиков, я потом объясню.