Поль Монтер - Джулиан. Возвращение

Франческа молча прошлась по унылой грязной комнатёнке и, остановившись напротив мужа, решительно вскинула голову:

– Ну что ж, согласна, ты действительно нашёл прекрасную лазейку. Осталось лишь добраться до логова Клотильды, и Джулиан будет на свободе. Даже если придётся отправить за ним в ад всю свору этих недоумков.

– Ах, дорогая, ты просто очаровательна, когда твои глаза сверкают решимостью. Пожалуй, я не прочь подняться в спальню и развлечься немного.

– Ну если ты решил повеселиться, Бруно, отчего бы и нет, – вульгарно усмехнулась женщина. – Не пойму только, с каких пор ты стал так изыскан, что непременно нуждаешься в наличии постели?

– Действительно, стоит ли тратить время и подниматься по лестнице, – рассмеялся он. – Иди ко мне, девочка…

Затхлый запах грязного убогого жилья вовсе не вызывал отвращения у этой пары. Да, впрочем, их любовные утехи никогда не были настолько романтичными, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как омерзительная вонь или заляпанная подозрительными пятнами облезлая мебель.

Должно быть, родня этих отпетых людей пришла бы в неописуемый ужас, узнав, где проживают их сбежавшие отпрыски. Более отвратительного места трудно было вообразить. В этом нищем квартале на задворках большого и величественного города, казалось, собрались все отбросы. Даже небогатые люди, что честно занимались ремеслом или служили в господских домах, брезговали селиться в этом Богом забытом месте. Тут проживали мелкие воришки, прятались громилы, что подстерегают запоздавших прохожих, потаскушки и сводни, скупщики краденого, торговцы дрянным товаром, попрошайки и мошенники всех мастей. Ни один порядочный горожанин не сунул бы нос в эдакое славное местечко. Конечно, гвардейцы и полиция не слишком охотно наведывались сюда. На вонючих улочках даже в холода не исчезал отвратительный запах прокисшей еды и грязного тряпья. Отбросы и нечистоты толстым слоем покрывали плохо мощёную мостовую. Казалось, даже солнце не торопится заглянуть в кварталы отверженных. И повсеместно царила серая мгла и сырость, от которой стены обшарпанных домов покрывались пятнами плесени. В этой проклятой стороне люди рождались, влачили жалкое существование, и если повезёт, то достигали преклонных лет. Улочки кишмя кишели сопливыми худыми ребятишками, слонявшимися без всякого надзора и должного ухода. Многие по недосмотру не успевали дожить и до трёх лет. Дети постарше планомерно пополняли ряды воров и попрошаек, девочки попадали в лапы сводниц, что с нетерпением жаждали набить свои кошельки продажей живого товара. Франческа и Бруно, чьи сундуки ломились от драгоценностей и золотых луидоров, которые парочка предусмотрительно прихватила, отправившись в бега, намеренно выбрали столь неприглядный квартал. Уж слишком им хотелось затеряться, а жизнь в свете грозила случайной встречей и разоблачением. А здесь никому бы и в голову не пришло, что жильцы убогого дома владеют весьма солидным состоянием. Франческа с упоением занялась старым ремеслом, а Бруно развлекался тем, что давал взаймы бедолагам, которых сам же ловко обманывал при игре в карты. Должники вынуждены были возвращать деньги с процентами. За несколько лет он успел дочиста разорить достаточно лавочников и мелких служак. Но главное дело, ради которого эта пара терпела вонь и грязь нищих кварталов, никак не складывалось. Оба точно знали, что в городе есть сборища поклонников мира тьмы, но им отчаянно не везло. Кардинал и Его Святейшество Епископ Парижский были настроены весьма решительно. И стоило поступить очередному доносу – заподозренных в колдовстве и чародействе ждала страшная участь. Ростовщик и сводня проклинали время, потраченное впустую, но от проклятий вряд ли бывает толк. И вот, спустя шесть лет, в их чёрных душах наконец сверкнул отблеск надежды.

Тёмной безлунной ночью в их жалкое убежище постучался незнакомец. Открыв дверь, Бруно увидел перед собой человека, чьё лицо до самых глаз было скрыто платком. Широкие поля шляпы низко свисали.

– Господин Ганьон? – глухо спросил гость.

– К вашим услугам, – шепнул в ответ Бруно.

– Я за вами, сеньор граф ждёт вас и мадам в экипаже.

Ростовщик только кивнул и прищёлкнул пальцами, из мрака комнаты тотчас появилась Франческа, укутанная в длинную накидку. Оба они молча проследовали за провожатым и серыми тенями юркнули в стоящую в проулке крытую повозку. Ночной гость уселся на козлы и взмахнул хлыстом. В глубине экипажа, когда глаза чуть пообвыклись во тьме, сводня заметила грузную фигуру графа Гровеля де Соваж, так же как и они укрытого широким плащом с низко надвинутым капюшоном. В полном молчании троица проехала с добрых полчаса. Наконец, граф словно очнувшись, произнёс.

– Я поручился за вас, господа, но наше собрание требует сохранить всё в тайне. Будьте любезны надеть повязки, это не слишком удобно, но зато безопасно для нас.

– Конечно, сеньор, – сладко проговорила Франческа и, взяв из рук Гровеля полоску чёрной ткани, томно обратилась к мужу: – Бруно, будь любезен, помоги мне, моя причёска слишком пышная, одна я не справлюсь.

– Конечно, дорогая, – нежно ответил он и, опустив голову, ухмыльнулся.

Когда троица покинула экипаж, ростовщик почувствовал запах влажной земли и травы. И мигом смекнул, что они прибыли на окраину города. Слуга графа двинулся вперёд, поддерживая ростовщика под руку, а Франческа, всем своим видом изображая беспомощность, повисла на Гровеле. Через некоторое время они остановились, и слуга издал протяжный свист. Затем Бруно услыхал скрип дверных петель. Теперь ночная прохлада сменилась ощущением сырости, вдалеке раздавался монотонный звук падающих на камни капель. И когда гостям позволили снять повязки, он даже не удивился, обнаружив, что находится в подземелье – из тех, что ещё сохранились в заброшенных старинных домах. Сводня с фальшивым удивлением оглядывалась вокруг. Граф и слуга двинулись вперёд, освещая дорогу простым фонарём, где еле горел масляный светильник. Наконец длинный коридор окончился входом в небольшой зал. Кирпичная кладка стен сильно пострадала от времени, прежде изящные колонны, подпиравшие своды зала, покрылись тёмными пятнами от сырости. Зал был совершенно пуст, если не считать огромного стола чёрного дерева, что возвышался посередине, да торчащих повсюду канделябров из латуни с горящими чёрными свечами. Пол и стены были испещрены знаками и символами, что, видно, по мнению хозяев, должно было указывать на тайну и магическую силу. Франческа и Бруно быстро переглянулись, скрывая ухмылки. Зал постепенно начал заполняться людьми. Мужчины и женщины разного возраста были одеты в одинаковые чёрные накидки, подбитые ярко-алым шёлком. Сводня и её супруг даже не заметили, когда им на плечи кто-то услужливо накинул такие же плащи. Вошедшие вовсе не разговаривали друг с другом, они напряжённо замерли, глядя в нишу, что находилась позади стола. Внезапно послышалась заунывная музыка, кирпичная стена с неприятным лязгом выдвинулась вперёд, и из образовавшегося проёма появился моложавый тощий монах с глазами отъявленного лгуна, в истрёпанной рясе, подвязанной простой верёвкой. Он вышел на середину зала и загробным глухим голосом произнёс: