Камо Мабути - Осенние цикады

Сияет луна
безоблачной ночью весенней —
и кажется мне,
что не тени устлали землю,
а опавшие листья павлоний…

Короткая ночь.
Тьма всё гуще, всё ближе утро, —
но как никогда
слышен шум быстрин Камогава, [104] Камогава — река в Киото.
виден месяц на небосводе…

Открываю глаза —
и заветные думы ночные
улетучились вмиг.
Поутру так невыносима
пустоты беспредельность в сердце!..

Ветер, прянувший с гор,
свирепо бесчинствует в соснах
над приютом моим —
о приходе зимы возвещает
завыванье осенней бури…

Значит, время пришло:
уныло, по-зимнему сеет
нескончаемый дождь —
и былого очарованья
не вернуть оголённым клёнам…

Как сиротливо
зиму встречает в горах
мой палисадник!
Прибивая палые листья,
день и ночь дожди поливают…

Мне впервые дано
оценить одиночества прелесть
этим утром — и вот
незапятнанной, первозданной
чистотою снега любуюсь…

Ну что же, пора
итожить обширные планы —
всё ближе тот день,
когда за третий десяток
года мои перевалят…

Всю влагу до капли,
как видно, решила стряхнуть
сосна перед домом —
вновь и вновь неистово хлещут
в дверь мою дождевые брызги…

Разливается вширь
вечерний туман с Камогава [105] Камогава — река в Киото. —
и уже не понять,
где сейчас кварталы столицы,
где реки белёсое ложе…

Даже звери в лесах
объясняются между собою,
но кому на земле
суждено осознать и постигнуть
Речи истинное величье?..

По прошествии лет
слились для меня воедино
явь и радужный сон —
днём и ночью душу тревожат
о минувшем воспоминанья…

Я думал в горах
от горестей бренного мира
спасенье найти —
но и здесь под игом сомнений
с каждым днём на глазах старею…

Едва ли не больше,
чем в самых высоких горах,
для сердца сокрыто
вечных истин и откровений
в толчее городского базара…

Поселившись в горах,
проводил я дни в созерцанье [107] …проводил я дни в созерцанье … — подразумевается созерцание как дзэнская медитация, ведущая к «озарению» (сатори). —
и познал наконец
всю тщету быстротечной жизни,
облакам и водам подобной…

Поле проса, где тигр
притаился у самой тропинки
меж колосьев густых,
на ветру слегка шелестящих, —
вот он, образ нашего мира!

Обитателем гор
мне давно уже стать подобает,
опроститься душой —
отчего же печальные думы
вновь навеял ветер осенний?..

О, если бы мне
сердце вещее, чтобы сумело
без обыденных слов
объяснить друзьям, для чего же
здесь живу отшельником горным!..

От мира вдали
Я пристанище выбрал по праву
в лесистых горах,
где соблазном земных влечений
даже сны не смущают душу…

Покрываются мхом [108] Покрываются мхом… — Порог хижины, зарастающий мхом, символизирует в классической поэтике печальное уединение.
полусгнившие доски порога
в обветшалом жилье —
слишком редко бывают гости
здесь, под кровом хижины горной…

Плетёная клетка,
где куры, набившись битком,
живут на откорме, —
таким представляется мне
наш благополучный мир…

Отворяю окно,
чтоб луною полюбоваться, —
и мгновенно погас,
растворился во мраке светильник.
наделённый, как видно, душою…

Трава в изголовье
да полог холодных небес…
Угрюма дорога —
ни души я не знаю
в здешних горах и долах!

Вот такую-то жизнь
без забот, без тревог, без печалей,
в окружении гор —
и могу я назвать, пожалуй,
жизнью, не обделённой счастьем…

Конечно, не всё
так гладко в домах у соседей,
как думалось мне, —
только со стороны отрадна
и безоблачна жизнь чужая…

Если с рассветом
снова придётся вставать, —
право, не знаю,
для чего ж тогда понапрасну
засыпать с наступленьем ночи?..

Деревья и травы
мне шепчут о чём-то своём —
и лепет неясный
пробуждает в глубинах сердца
потайные, заветные думы…

Мелькают картины
далёких минувших веков
пред мысленным взором —
как печально мечтать о мире,
что навеки в прошлое канул!..

Чем старей становлюсь,
тем отчётливей прошлого лики
в сновиденьях ночных —
засыпаю, чтобы душою
вновь и вновь устремиться в юность…

«Всё сущее — явь,
не-сущее — сон, наважденье!»
Так думаем мы,
забывая, что жизнь в этом мире
есть всего лишь жизнь в этом мире…

Вот прозвучал
в тишине мой собственный голос —
раз, ещё раз, —
но кому ответствует он,
праздный, словно эхо в горах?..

Я знаю, души
у щенка, да ещё на картине,
конечно же, нет —
и всё же спрошу, пожалуй:
а вдруг душа отзовётся?!..