ИВИ РАН - Ненасилие как мировоззрение и образ жизни

Тем не менее именно отсутствие среди бумаг Греллета специальных трудов, посвященных общественно-значимым проблемам, позволяет сделать однозначный вывод: главной сферой его интересов была практика. К такому же выводу приходим и после изучения его писем, дневников и воспоминаний.

Практическое служение христианским заветам, по мысли квакера, совершается не только ради всего общества, но и ради Бога, оно неотделимо от акта веры. Именно так, полагал Греллет, понимали свою деятельность основатели квакерства: «Ранняя история нашего Общества основана на сходных принципах; отсюда их — квакеров — рост в Истине и спасительном знании Господа Иисуса Христа» (MSG.I.141). Практика необходима для духовного роста того, кто действует; Греллет не сомневался, что если его действия находятся в согласии с «истиной», Бог сам направит их в нужное русло и будет способствовать успеху на благо вере, человеку и обществу (MSG.I.79-80).

Отказ от практики недопустим: «Я уверен, что для каждодневного труда всегда найдется нужное место и нужное время, и я горячо желаю, чтобы день за днем я находил себе применение в служении Господу» (MSG.I.151). Сразу после вступления в общество Друзей Греллет отмечает в своем дневнике важность активной деятельности квакерского проповедника, который является образцом для окружающих и оказывает влияние не только на единоверцев, но и на все общество. Такое воздействие может быть двояким: «Своим примером служители могут приводить людей ко Христу, а могут отгонять от Него» (MSG.I.141). Основной целью свой практики квакер считал воздействие на окружающих; тщательно фиксируя на бумаге свои поступки, он рассчитывал увлечь за собой как можно большее количество современников (MSG.I.Preface).

Греллет сознавал всю сложность своей задачи — изменить веками устоявшиеся общественные нормы и «направить ко Христу» тех, на кого не удавалось повлиять в течение долгих лет (MSG.I.313, 318-319).

Это заставило его вновь и вновь возвращаться в Европу и предпринимать все более продолжительные и дорогостоящие путешествия. Предвидя возможные духовные испытания и опасности, связанные с такими поездками, Греллет был решительно настроен жертвовать собой ради примера всему миру. Важным средством для реализации своих принципов, наряду с усилиями по реформированию социальных институтов, он считал религиозное увещевание (MSG.I.59).

Для Греллета проблема ненасилия являлась ключевой. Основой его религиозных убеждений была вера в объединяющий спасительный труд Иисуса Христа, которую он противопоставлял кальвинистской доктрине предызбранности ко спасению. Христос — «Князь Мира» («Prince of Peace»), поэтому вражда между людьми будет прекращена только тогда, когда все люди, следуя его пути, объединятся в Боге и станут творить добро друг другу (MSG.1.103-106). Кальвинисты, выдвигая теорию божественного предопределения, вероятно, не думали о таком ее практическом последствии: если человек чувствует, что не попал в число избранных счастливцев, это внушает ему порочные мысли о возможности и даже необходимости насильственного прекращения собственной жизни. В 1801 г. близ американского города Линн (Массачусетс) Греллет спас от гибели убежденную в своей греховности кальвинистку, которая пыталась утопиться. Его действия оказали влияние на местных последователей Кальвина, начавших сомневаться в правоте своего учения. Только универсализм, полагал Греллет, может вернуть их в «истинную церковь Христа», и для внушения этой мысли он с завидным постоянством проводил с кальвинистами продолжительные молитвенные собрания (MSG.I.66, 157-158). Такого квакерская практика того времени, видимо, почти не знала.

Более значимой является встреча Греллета с камизарами — представителями движения французских протестантов, поднявших в начале XVIII в. кровавое восстание против интендантов Людовика XIV. Смысл христианской практики, по мнению Греллета, несовместим с такими действиями: цель не оправдывает средств; насилие над собой или другими несовместимо с верой, в какой бы форме она ни выражалась, поскольку вера — это сама жизнь. Камизары, видимо, поняли это еще во времена восстания: «Я видел их древние свитки, — писал Греллет, — которые свидетельствуют, что в различные периоды своей истории камизары подвергались жестоким гонениям со стороны католических властей: их распинали, пытали и убивали. Среди этих людей было несколько молодых, которые, на манер древних мучеников, с помощью веры в Христа были способны выносить все страдания ... Я видел копии писем, которые они посылали другим протестантам, стремившимся огнем и мечом ответить на злодеяния папской церкви. В этих письмах они говорили о несовместимости такого поведения с истинным служением Христу, о том, что истинным служением Христу, о том, что служители Христа должны не воевать, но действовать, как их Господь: любить тех, кто их преследует, и не поддаваться духу мщения» (MSG.I.303).

В связи с этим самой интересной кажется встреча Греллета с крымскими молоканами. Молокане (самоназвание — «духовные христиане») были представителями отечественного рационалистического религиозного течения, выделившегося во второй половине XVIII в. из духоборцев. Его основателем явился крестьянин Семен Уклеин, не признавший духоборческое положение о том, что единственным источником религиозной истины является внутреннее озарение. Уклеин и его сторонники (70 «апостолов») организовали собственную секту в Тамбове; к началу XIX в. молоканство проникает в Саратов, Воронеж, на Кавказ. Основным источником вероучения молокане считали Писание. Вселенские церковные соборы, по мнению Уклеина, извратили чистое учение Христа, отсюда — отрицание церковной традиции и институтов. В позднейшее время учение раздробилось на несколько групп, отличавшихся пониманием отдельных доктрин (пресники, субботники, воскресники, молокане донского толка и т.д.) 11.

При всем сходстве учений молокан и Друзей вопрос об изначальном влиянии протестантских идей на это и подобные течения всегда оставался открытым 12. Греллет заранее знал, что представляет собой данная секта, его встреча с молоканами не была случайностью. Ознакомившись с их обычаями, он не мог не отметить с удивлением, до чего велико сходство их традиций с квакерскими доктринами. Но имелось и существенное различие — в представлениях о войне. «Отвечая мне, молокане сказали, что война есть предмет, который они не смогли еще до конца обдумать, так чтобы соотнести его со словом Писания, ... что они не могут не подчиняться законам, по которым их молодежь обязана служить в армии» (MSG.I.401-402). Такое отношение было связано с противоречием, заложенным в учении Уклеина: с одной стороны, «духовные христиане ... должны избегать исполнения тех законов, которые противоречат исполнению слова Божия», но с другой — «невозможно открыто противостоять правительству и не исполнять его требования» 13. Это стало причиной парадоксальной ситуации: попав в тюрьму по приговору тамбовских властей, основатель движения и его сторонники ради освобождения сочли возможным обратиться в православие, а получив свободу, снова отказаться от него.