ИВИ РАН - Ненасилие как мировоззрение и образ жизни

Летом 1999 г. мне довелось познакомиться в Махачкале (Дагестан) с местным шейхом Абдульвахидом, аварцем из селения Хабщи Буйнакского района. Абдульвахид — сторонник суфийского братства накшбандия. Летом 1997 г. он получил изну (посвящение) для распространения накшбандийского тариката (пути) на всем Северном Кавказе. Посвящение произвел знаменитый шейх современности Мухаммед Назим Киприотский, мюриды (ученики) которого живут сегодня в Дагестане, Чечне и Карачаево-Черкесии.

К сожалению, религиозная жизнь мусульман Дагестана сегодня далеко не свободна. Духовное управление мусульман Дагестана, представляющее официальный ислам, монополизировано мюридами наиболее влиятельного местного шейха Саида-эфенди Чиркеевского. Во избежание конфликтов Абдульвахид из Хабщи не стремится афишировать свою деятельность. Все контакты, говорит он, строятся на доверии и идут «от сердца к сердцу». Распространяя миролюбивый накшбандийский тарикат, Абдульвахид (наместник шейха Мухаммеда Назима на Северном Кавказе) не критикует своих религиозных оппонентов, а старается выявить позитивный смысл суфийского пути. Он постоянно подчеркивает духовное значение тариката. По его мнению, ислам и христианство не противоречат друг другу. Обе религии учат вере в Единого Бога, а следовательно — добру, терпимости, миру. Они учат, как правильно строить жизнь на Земле (в семье и в обществе, в отношениях с Богом).

Шейх Абдульвахид — прекрасный рассказчик с большим чувством юмора. Он знает множество историй, которыми готов в любую минуту подкрепить свою точку зрения. У него есть небольшой, но преданный круг мюридов.

Мусульманским наукам Абдульвахид учился у своего деда, шейха, получившего изну от одного из мазунов (посвященных) знаменитого дагестанского шейха Шарафуддина.

Вместе с Абдульвахидом я побывал в некоторых селах Нагорного Дагестана, где принял участие в маулидах (благодарственных молебнах), связанных с днем рождения пророка Мухаммеда. Вместе с шейхом и группой его мюридов мы посетили в селе Казанище мавзолей видного накшбандийского шейха Абдурахмана ас-Сугури, одного из предшественников шейха Мухаммеда Назима по сильсиля (цепи передачи посвящений в шейхи) и отца четвертого дагестанского имама. На территории мавзолея находится усыпальница самого шейха. Рядом с ним там же похоронена его дочь Мариам.

В мавзолее Абдурахмана ас-Сугури Абдульвахид вместе с мюридами помолился и попросил баракат (благословение) для моей исследовательской работы. Когда мы отъезжали от мавзолея, пошел моросящий дождь. Абдульвахид сказал, что Аллах посылает нам знак и дает баракат.

* * *

Сейчас, когда мы так часто сталкиваемся с проявлением агрессивного исламского радикализма, мы не должны забывать о глубоком внутреннем гуманизме традиционного суфийского ислама и о том, что джихад для мюридов и шейхов — это прежде всего не священная война, а долгий личный путь духовного совершенствования.

Источник: http://antimilitary.narod.ru/antology/sborniki/2000_nonviolens/nonviolens_4.htm

V . АЛЬТЕРНАТИВЫ НАСИЛИЮ В XX СТОЛЕТИИ

РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ В ЭМИГРАЦИИ О ВОЙНЕ, МИРЕ И НЕНАСИЛИИ

В. О. Колосова

Наследие русских христианских мыслителей, оказавшихся в эмиграции после революционного переворота 1917 г., представляется неиссякаемым источником правды, жизненной мудрости, духовной свободы. Назовем ставшие наиболее известными российскому читателю имена кн. С. Н. Трубецкого, кн. Е. Н. Трубецкого, о. С. Булгакова, Ф. Степуна, Н. Бердяева, Б. Вышеславцева, И. Ильина, Н. Лосского, Л. Карсавина, С. Франка, П. Новгородцева. Они продолжили исследование религиозно-философских проблем, начатых еще в середине XIX в. Владимиром Соловьевым, создали обширную религиозную литературу в России и за рубежом 1.

Обратимся к парижским эмигрантским изданиям. Редактором журнала «Путь» (1925-1940) был Николай Бердяев, им же задавался и нужный тон. Символично само название журнала. Это был не только путь в смысле движения к идеалу и светлому будущему, не только путь выхода из хаоса идей и разнообразных настроений эпохи — это был знак внутренней работы и движения, совершавшегося в душах самих авторов. Некоторые из них только в эмиграции до конца осознали цель своей жизни и пришли через религиозную философию к христианству, к Православной церкви, стали ее богословами и философами.

В редакционной статье первого номера журнала ставилась задача и определялась миссия русской эмиграции — собирать и выковывать духовную силу, преодолевать злобно-мстительное отношение к ниспосланным Богом испытаниям, которое, что греха таить, бытовало среди эмигрантов. Только напряженная духовная жизнь могла сохранить русское рассеяние как единый русский народ, органически связать его с русским народом в советской России, сохранившим верность той же идее святой Руси.

Тоска по утраченной родине влекла всякого русского человека в церковь, где он находил образ России, ее «видимую плоть». Церковь была единственным местом, «где и глазу, и уху, и обонянию все было знакомо, где душа не наталкивалась ни на что чужое» 2. По-настоящему сплотиться эмигранты могли только вокруг Православной церкви.

Задача лучшей части русской эмиграции лежала более всего в области духовной культуры и религиозной жизни. Поскольку в России не могла свободно себя выразить религиозная, философская и научная мысль, за границей стали накапливаться «творческие религиозные силы грядущего национально-культурного возрождения России» 3. При этом эмигранты полагали, что русский народ, преодолев революцию изнутри, должен сам решить свою участь без навязываний извне.

Кроме этой миссии была еще одна. Вынужденное вхождение в западный мир рождало желание лучше его узнать и вступить в братское общение, объединиться с ним в борьбе с силами антихристианскими. Однако эмигранты не могли не видеть, что капиталистическое общество носит не менее антихристианский характер, чем общество коммунистическое, и борьба между ними — борьба двух форм зла. Поэтому они желали активного противления этому злу, но противления христианского, во имя Царствия Христова. Раскрытию этого сознания в русской эмиграции способствовал журнал «Путь».

Близким по направлению журналом был «Новый град». Сотрудничавшие в нем не являлись политической группой, связанной единством программы, но руководствовались в выборе своего пути религиозно-этическими критериями, принципом «наибольшего добра и наименьшего зла» 4. Журнал не преследовал информационных целей, лишь давал оценки, «вел баланс творческих и разрушительных сил, в борении которых решалась судьба нашей культуры» 5. «Выкинутые жизнью из родины», сотрудники журнала добивались такой установки сознания, при которой они могли бы ощущать себя соучастниками общего дела. Само искание Нового града, по мнению не принадлежавшего к новоградцам И.Гессена, было «проявлением того святого беспокойства, которое составляло самую пленительную черту русской интеллигенции» 7.