ИВИ РАН - Ненасилие как мировоззрение и образ жизни

А в 1975 г., уже живя в Швейцарии, он высказывает мысль о том, что не участвуя в казенной лжи государственной идеологии, мы «наносим одновременно крушащий удар по самой системе угнетения»; что «ощетиненное ракетами и пулеметами, наше государство совершенно беспомощно против стойкого человеческого духа». И еще: «Нельзя согласиться, что гибельный ход истории непоправим и на самую могущественную в мире Силу не может воздействовать уверенный в себе Дух... Только непреклонность человеческого духа, крепко ставшего на подвижной черте наступающего насилия и в готовности к жертве и смерти заявившего: ни шагу дальше! — только эта непреклонность духа и есть подлинная защита частного мира, всеобщего мира и всего человечества» 172.

Твердость в отстаивании нравственной позиции служит непременным условием этой победы. Путь колебаний, уступок, «эмоциональное предпочтение приятного — суровому» и создавали на Западе «дух Мюнхена... трусливый самообман благополучных обществ и людей, потерявших волю к ограничениям, к жертвам и к стойкости». Этот путь «никогда не приводил к сохранению мира и справедливости». Когда капитулируют перед терроризмом — он наглеет и усиливает свои атаки. «А когда проявляют твердость, то и побеждают ею всегда, заметьте» 173.

Именно в отсутствии твердой поддержки принципов ненасилия и мира Солженицын упрекает Запад. Стремление к собственному комфорту, нежелание твердо противостоять советскому тоталитаризму привело к попустительству многочисленным насилиям советского режима — взять хотя бы принудительное возвращение властями западных держав советских граждан, угнанных фашистами в Германию и попавших в плен, — возвращение «на уничтожение, в Архипелаг ГУЛАГ». Для того чтобы противостоять общемировому насилию, нужна твердость духа, твердость воли. «Страдания людей нельзя забывать и в чаду торговли, и нельзя успокоиться, пока в советских лагерях продолжают калечить и убивать» 174.

В многочисленных декларациях и призывах к различным государственным и общественным организациям Запада, а также к независимым ученым и общественным деятелям Солженицын настаивает на необходимости твердой поддержки гонимых и преследуемых. В телеинтервью американскому конгрессмену он говорит: «К сожалению, вы никогда не интересовались внутренним положением советского рабочего, советского крестьянина, советского военнослужащего. Все они находятся под страшным давлением, и никогда ваше радиовещание не занималось тем, чтобы исследовать это, получить такую информацию и передавать». Причина тому — в боязни, что «московские руководители вдруг рассердятся на Госдепартамент и вдруг откажутся покупать у вас самую передовую электронику» 175. Таким образом, корыстные устремления Запада и страсть политиков и жителей развитых стран прежде всего к собственному комфорту, благополучию и безопасности способствуют разгулу насилия там, где правит тоталитаризм, и распространению насилия по планете.

Начиная с античных времен, существовали два основных направления в миротворческой мысли, разница между которыми особенно выявилась и оформилась в эпоху Просвещения; окончательное свое выражение они получили в XX веке. Одно из них основывается на евангельских принципах и потому считает войну и насилие абсолютным злом; адепты этого направления в первые столетия истории христианства добровольно шли на мучительную смерть, не оказывая сопротивления гонителям; позднее члены нонконформистских церквей и движений — квакеры, меннониты, члены церкви Братства, толстовцы и др. — вели кропотливую подвижническую работу, как совершенствуя свою собственную жизнь и свое отношение к людям, так и посредничая между враждующими сторонами и ненасильственным путем добиваясь справедливости. Иногда сторонники этого направления готовы были заключать компромиссы с любым режимом, если только он согласен на переговоры. Другое, условно говоря, «мирское», секуляризованное направление, также идущее от античности, наиболее определенное выражение получило в произведениях Ж.-Ж. Руссо, было развито просветителями, а затем социалистами-утопистами и социал-демократами. В основе этого направления лежит мысль о том, что всеобщего мира невозможно достичь в условиях существования деспотических режимов; и потому прежде чем стремиться к его установлению, следует свергнуть деспотию и установить «справедливое правление». Это второе направление миротворческой мысли признает насилие нежелательным, но часто необходимым фактором истории и допускает существование «справедливых» войн.

Трагический раскол между этими двумя направлениями в миротворческих движениях привел среди прочих причин к тому, что мир в XX в. сохранить не удалось и не удается.

Удивительным образом то, что предлагает в своей публицистике А. Солженицын, представляется синтезом этих двух направлений. С одной стороны, он — безусловный противник советского тоталитаризма и его агрессивного распространения по всему миру. Он решительно отвергает любые компромиссы с тоталитарными режимами, более того, он считает необходимой активную борьбу с ними, активное противление злу, однако ненасильственными методами. Насилие, революции он решительно отвергает. Способы борьбы с агрессией, насилием и другими видами зла он переводит из плоскости политической и юридической в плоскость нравственную и духовную — и это другая сторона его воззрений. Его программа оздоровления общества основывается на евангельских принципах ненасилия, отказа от лжи, раскаяния, самоограничения и жертвенности. Он выдвигает концепцию нравственной революции, которая одна только и может, по его мысли, привести человеческий род к более осмысленной, чистой и разумной жизни — без насилия в любой области бытия.

80Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Вильнюс, Москва, 1992. С. 191.

81См., например, солидный сборник исследований Alexander Solzhenitsyn. Critical Essays and Documentary Materials. Belmont, Mass., 1973. Литература о Солженицыне, выходящая за рубежом, поистине необозрима. Очень малая ее часть попадает в наши библиотеки. Поэтому широкие обобщения делать еще рано.

82Carter S. The Politics of Solzhenitsyn. London, 1977. P. 1, 107, 139.

83С. Картер считает христианские взгляды Солженицына своего рода регрессом, «возвращением вспять, к дореволюционным традициям». «Существенно то, — пишет он, — что единственной альтернативной идеологией в России [для Солженицына] является христианство». — Carter S. Op. cit. P. 149. Противоположное отношение к христианским убеждениям Солженицына выражено в статье о. Александра Шмемана, который выражает восхищение внутренней свободой писателя, произведения которого, несмотря на то, что они возникли внутри тоталитарного государства, проникнуты «христианским духом», т. е. восприятием мира, человека и жизни, которое идет «от библейского и христианского откровения, и только от него». — Schmemam A. On Solzhenitsyn // Alexander Solzhenitsyn. Critical Essays... P. 33, 38-39, 44.