Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

войск уместится. Из мглы, ползущей от реки, попыхивают

нехорошие огоньки – драконы, все-таки драконы, хотя кен-

тавры возле своего лагеря еще какую-то тварь подстрелили.

Сварили и сожрали, а что за тварь – так и не поняли.

113

А наш лагерь за спиной, то есть, несколько лагерей –

сияют кострами и звенят приветственными криками. «Во

славу кроноборца!» – несется оттуда. Зевс расхаживает от

одних к другим – между травянистых лож сатиров, людских

шатров, древесных обителей нимф и дриад, плотных пала-

ток лапифов, разящих конских потом стойбищ кентавров.

Расхаживает с перехваченной отрезом ткани головой: скром-

ный белый хитон и легкость птицы в каждом шаге, на губах

– улыбка, в волосах – невесть откуда взятое ночью солнце.

А вокруг вздымается стон ликования: «С нами Зевс!»

Вернулся… оживший смысл. Ананка Крона.

Жену с собой приволок. Новую – взамен съеденной.

– Что, скоро свадьба?

– Не будет свадьбы. Война…

Фемида держится на тропинке чуть позади. Тропинка

– узкая, не то что дорога, по которой кентавры на водопой

шастают. Оглушительно пахнет полынью, полынью поросло

все поле, полынь глушит запахи лагерей, ее недавно смочил

дождь, и капли с запахом горечи остаются на руках и плаще.

Моя квадрига, однако, безмятежно лопает полынь, не боясь

отравиться – нашел, чем пугать детей Урановой крови…

– Подол намочишь. Давай подвезу.

Со мной в колесницу и мужчины не осмеливаются.

Ладно мужчины – Посейдон не всегда рискует: «Я уж лучше

на своей, брат… Кони у тебя будто от Тартара родились».

А Фемида, правдолюбивая дочь Неба и Земли, подол хи-

тона приподняла и лезет спокойно. И кони ничего, только

Аластор обфыркал полынью.

– Где сейчас Зевс?

– У людей.

Ехать долго: люди Серебряного века подтянулись

позже всех, пока докатишь до их лагеря – минуешь все

остальные. А они и рады: раскинулись по Полынному полю,

лезут в глаза, царапают слух смехом и песнями…

114

Сатиры – воинственные дети лесов. Рогатые, с козли-

ными ногами (да и запах самый козлиный) – все бодрству-

ют, несмотря на поздний час. Визг, гогот, «А кто со мной в

рощу к нимфам слазить?», таскают туда-сюда палицы, бу-

лавы, кто-то через костер скачет, а вон десятка три вокруг

аэда сгрудились, того самого. Песня об Афине у аэда уже

кончилась, теперь услаждает слух публики историей о том,

как Крон оскоплял своего отца Урана. Со знанием дела поет, даже показывать что-то пытается.

Вид черной колесницы заставляет многоголосый

лагерь притихнуть, но ненадолго: «О. Старшему братцу

неймется», – «Конечно, неймется, у него ж там баба на ко-

леснице! Так кто к нимфам?»

Лапифы – стан мелькает вдалеке, он самый малый из

всех. Вольные титановы племена, древолюди не все опреде-

лились, за кого выходить в эту битву. Кто-то из собратьев –

наверняка на стороне Крона. Между высоких палаток тихо,

только меряют шагом поле высокие, сурового вида часовые,

вооруженные копьями с острыми кремневыми наконечни-

ками. Провожают пристальными взглядами. Доносится за-

ливистое ржание коней, откликающихся Эфону и Никтею,

– среди лапифов тоже есть колесничие…

Нимфы – в роще на окраине поля, набились туда

вместе с дриадами. Роща чахлая, а нимф тысяча с лишним,

все пытаются укрыться под не слишком густой сенью вет-

вей. Сплели себе что-то вроде гнезд. В этом стане костров

не видно – шорохи, птичьи голоса да грустные, протяжные

песни, лишенные обычной игривости. Только духи леса во-

обще бывают разными.

Вот кто бы сказал, что они владеют луками и мечами?

Да еще и в траве противника запутывают.

И видят в темноте чуть хуже Таната.

– Ой, девоньки… – доносится невнятно от рощи. – А

с кем это он?

115

– Ой, не вижу, не вижу… Может, жену себе украл?

– Да кто жену на колеснице-то красть будет…

– А меня вот и красть не надо. Я б к такому на колес-

ницу сама бы…

– Молчи, дура!

У лагеря кентавров четверка замедляет бег и из-

девательски ржет: что, взяли недолошади? Да и какой

лагерь… все вповалку, вперемешку: копыта, щиты, мечи,

пращи, котлы… Храп стоит такой – колесница подпрыги-

вает. Часовых не видно, очень может быть, что их просто

нет. Не иначе как их Посейдон умотал, чтобы не лезли к

нимфам и не задирали людей – он с конелюдьми как-то

находит общий язык.

Похоже, брат все-таки взывает к их лошадиной части.

– Хей! – четверка разогналась, не натяни я поводья –

по горам бы помчались. – Приехали.

Лагерь людей Серебряного века готовился отходить

ко сну. Кое-где еще звучали тягучие здравницы в честь

Зевса, но больше люди зевали, украдкой поглядывая на сон-

ный (серебряный!) лик Селены-Луны в небесах.

Фемида вдруг тронула за плечо. Указала на путь, ко-

торый преодолела колесница.

– Вы рано начали, старший сын Крона…

– Что?

Вторая жена Зевса смотрела туда, где из-за темноты

не было видно другого войска – но оно уже угадывалось по

подступающему глухому рокоту, духоте ночи…

– Рано начали. Да, вы прожили на свете не один день

и успели многое повидать – но опытом и умениями вы ни-

когда не сравняетесь с Повелителем Времени. Не пытайся

играть в своего отца, Аид, – не дотянешься.

Заткнуть бы ее, да незачем: Фемида не умеет разгова-

ривать долго, сейчас это у нее пройдет.

– Приму к сведению.

116

– Не примешь. Ты ведь гордый, как… он, – блекло

улыбнулась Зевсу, который шел к ней от самого высокого

костра. Волосы младшего полыхали, будто был полдень. –

Как все Крониды. Я надеюсь только, что ты поймешь это

вовремя – пусть даже примешь эти мысли как свои.

Отвернулась, протягивая руки Зевсу – тот снял ее

с колесницы как пушинку, хотя Фемида была его выше на

полголовы. Дочь Урана и Геи побрела туда, где виднелась

стройная фигура Афины – та ни в какую не согласилась

пропустить битву…

Зевс подошел ко мне.

– Ну, что скажешь, брат?

– Хороший выбор, – сказал я, кивая в сторону Фемиды.

Молчаливая, мудрая и враз не проглотишь – где еще

такое сокровище найдешь.

– А про битву?

– На рассвете.

– Посейдон тоже так говорит. Драконы уже там, а

значит, и остальные скоро подтянутся – этих тварей не

очень-то удержишь, бросаются на свежее мясо. Ночью они

не полезут: чудовища у него – из ночных, но великаны, ла-

пифы и титаны лучше видят при свете. Пожалуй, что как

раз к колеснице Гелиоса нужно ждать.

Выглядел кроноборец отменно: и не скажешь, что пару

дней назад по его голове четырежды прогулялась секира.

Глаза сияют, щеки горят – будто на свидание, а не в бой.