Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

Камни выпили тепло и радость из солнечных лучей, и лучи

скользили по ним равнодушно – бледные, медлительные…

Убийца ждал неподалеку от того места, где скалы ра-

зевали темный зев, приглашавший спускаться. Он стоял у

небольшого озера с черной водой. Крутые берега озера были

голы – ни признака растительности.

– Амсанкт, – сказал Танат вместо приветствия. –

Последняя черта перед входом.

Мертвое озеро, казалось, больше принадлежало

тому, что за входом. Всем своим видом оно показывало, что

наполнено не водой, но густым мраком.

Ни бога, ни озерных нимф у этого водоема не было –

то ли умерли в незапамятные времена, то ли ушли куда-то, а

скорее просто никто не пожелал здесь поселиться.

Дохнуло легким холодком – мимо двигалась тень

высокого кентавра. Кентавр брел понуро, заплетаясь всеми

четырьмя ногами, на ходу повернул голову, взглянул на

Таната, простонал что-то и поплелся внутрь – в расселину.

Других теней не было видно.

– Мало умерших, – заметил я. Убийца пожал плечами.

«Ты сморозил глупость, невидимка, – сказали его глаза. –

Откуда быть умершим?»

17 Квадрига – упряжка, четверка коней.

134

Ах да, смерть нынче занята. Выступает проводником

для непутевого сына Крона, который за полвека ни разу не

удосужился спуститься в подземный мир.

Впрочем, есть те, которые дольше живут – а не спу-

скались. Об этом месте долетает немногое, но ужаса этого

немногого вполне хватает, чтобы боги или смертные не

рвались сюда ради простого любопытства.

Спуск начался сразу же, как мы шагнули в расселину.

Не было ступеней: каменистая, неровная тропа, затхлый

воздух и базальт по обе стороны и над головой. Тьма. Ничем

не подсвеченная и ничуть не тревожащая, потому что в

утробе отца было потемнее… Впрочем, та тьма была живой,

дышащей, злобной, а эта – мертвой и настороженной.

Хотя разве мертвое может быть настороженным?

Тишина, которая сперва нарушалась только шорохом

наших шагов, наконец начала разбавляться плеском воды и

холодком. Медленно из полной тьмы выступил каменистый

берег, облизываемый ледяными – на расстоянии чувство-

валось – водами. Сложно было угадать, откуда и куда несет

свое тело эта река, но казалось, что вода здесь по какой-то

важной причине. В ней чувствовалась суровая целеустрем-

ленность, обычная для древности.

– Стикс, – негромко уронил Танат.

Я слышал о титаниде этой реки от Посейдона. Тот

– от ее отца Океана. Сказано было так: «Если уж нужны

вам союзники – я бы вот Стикс попросил, но…» – «Что?» –

«Боюсь».

Глядя на реку, неспешно и раздумчиво движущую

вязкую воду с запада на восток, впору было понять, чего так

испугался древнейший Океан.

Другого берега не было видно. Над рекой изгибался

древней ковки мост – единственный источник освещения.

Тонкий, легкий и сам по себе мерцающий лунным светом,

он не отражался в ледяных водах – зато позволял видеть их

135

и чувствовать ежесекундно, что ты сейчас в них свалишься.

В хрупкие перильца, готовые рассыпаться от одного при-

косновения, были вмурованы адуляры – лунные камни.

– Работа Циклопов? – спросил я. Танат пожал плеча-

ми. Может, ему не доводилось видеть других произведений

подземных ковачей, которых Уран заточил в Тартар. А мо-

жет, просто было все равно.

Тьма начинала редеть – нет, просто становиться ба-

грово-оранжевой. По правую руку появилась черная, отпо-

лированная скала. По левую так и плескали воды Стикса:

река опоясывала подземный мир не один раз. Ворота, че-

рез которые свободно могли въехать пять колесниц, были

зажаты между черной водой и скалой. Бронзовые створки

оскалились мордами псов, посверкивали рубинами глаза в

тщетной ярости. Ворота стояли нараспашку, и от них ухо-

дила скалистая тропа. Пустая. Коварная и короткая.

Распласталась под ногами, приглашая идти вперед, а

потом вдруг закапризничала, вильнула влево и уперлась то

ли в холм, то ли в курган, то ли в подобие сторожевой выш-

ки. Танат кивнул – поднимаемся. После недолгого подъема

выпростался и сказал негромко:

– Гляди.

С не очень высокого холма подземный мир можно

было увидеть едва ли не весь: мы стояли на вершине чаши.

Чаши, многократно опоясанной черными водами

Стикса.

И довольно скудно освещенной – если бы мне могла

мешать темнота.

Багряный сумрак клубился под сводами, временами

переходя в огненный полумрак – вот и вся разница. Огонь

и тень соперничали друг с другом на необозримых про-

сторах, но сильнее всего была власть огня у самого сердца

видимого мне подземного мира. Там вилась полыхающей

цепью огненная река: выходила из жерла вулкана на севере, 136

широким рукавом опоясывала высокий остров и уходила

на юго-восток, перечеркивая равнину неровной полосой,

распространяя во все стороны притоки и огненные ручей-

ки. Это не было потоком лавы: вода горела, словно факел,

мириады факелов, и в этом свете легко можно было рас-

смотреть черный дворец на том самом острове, который

обвивала огненная река.

– Обитель Эреба?

– В кольце Флегетона? – Танат кивнул на реку. – Крона.

Он начал строить тут три десятилетия назад. Готовился к войне.

Дворец и без того говорил, что его хозяин готовился

к войне. Крепкостенное сооружение с могучими башнями и

бойницами для лучников. Недостроенное.

Я не видел обители отца на горе Офрис, но понял, что

вижу перед собой творение одного архитектора.

– И?

– Начал строить. Потом перестал.

– Почему?

Убийца повел крыльями. Весь его вид говорил:

«Крона спроси».

Огненный Флегетон дотягивался до юго-востока и

там вливался в другую реку – суровую с виду, зажатую меж-

ду каменистыми, гористыми берегами. Вспышки Флегетона

гасились ревущей, безумствующей в своих оковах водой.

– Ахерон, – подал голос Танат. Проследил мой взгляд

и добавил: – Севернее – Коцит.

Коцит, выходя на свет из северо-восточной рав-

нины, разрывался надвое, коварно змеился на восток и

на север и делил свои воды поровну, между Ахероном и

Стиксом. Большую часть реки нельзя было рассмотреть

из-за плакучих ив, нависших ветвями над водой. Вид у той

части, что открывалась обозрению, был донельзя унылый,

но о Коците, реке скорби и плача, я уже успел услышать. Не

ждал другого.

137

На юго-востоке, между Стиксом и Коцитом простира-

лись угрожающего вида болота – Стигийские, как мельком

поведал мне Танат. О них я тоже слышал – как об обители

чудовищ. Взгляд отметил еще несколько дворцов, вулканов