Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

вая холодком и запахом свежести. Смотрит прямо в глаза.

– Интересное место. Чья воля направляет его?

– У этого места своя воля, малыш. И толком о ней не

знает даже мой супруг, – опять принялась кружить по ком-

нате, не спуская глаз. – Твой отец тоже сказал – «интерес-

ное место». Может быть, ваше сходство простирается так

далеко, что ты уже знаешь ответ на то, зачем пришел сюда.

Скажи мне, малыш, чего хочет Крон?

Ответ родился легко – из прохладной тьмы покрыва-

ла на полу, мерного дыхания Эреба за стеной, нашептыва-

ния Ананки…

– Убрать нас с дороги, пока мы не стали реальной силой.

– Хорошо. А теперь правду.

– Он хочет победы. Абсолютной победы. Чтобы у нас

не осталось даже шанса когда-нибудь встать на его пути.

– Хорошо, малыш. А теперь скажи мне, чего он боится.

– Боится, что с абсолютной победой может и не вый-

ти. Он не знает наших сил. Он опасается…

– Кого?

– Судьбы. Крон боится исполнения пророчества. Он

не знает, есть ли у нас в запасе еще какие-то силы… оружие.

Он боится припереть нас к стене, потому что знает, что из

слабости может выплавиться сила. Если бы он мог – он по-

бедил бы, не вступая с нами в единоборство.

– Из тебя получится хороший лавагет, малыш. Ты

мыслишь как военачальник.

– Но у нас ничего нет. Ни оружия. Ни сил. Если Крон

решится и двинет войска…

150

– Значит, нужно сделать так, чтобы он не решился. Увлечь

его призраком абсолютной победы. Поместить мечту на рас-

стоянии вытянутой руки. Превратить Повелителя Времени в

мальчишку, гоняющегося за солнечным бликом на лугу…

В сонных хрипах за стеной звучала мечтательная

насмешка.

– Но как это сделать?!

– Есть такое средство, которое позволяет превратить

кого угодно во что угодно, – мягкая рука легла на плечо,

провела по подбородку. – Оно может поколебать самую

твердую уверенность. Воздвигнуть замок в воздухе, а из

храброго воина сделать червяка… О, это страшное оружие,

старший сын Крона! Пожалуй, серп твоего отца – и то менее

опасен… Хочешь – я расскажу тебе о нем?

– Какова цена?

Улыбнулась – белая полоса на смуглом лице, глаза

засверкали совсем близко.

– Цена за то, чтобы познакомиться с моей дочерью

Атой18? Я не потребую от тебя ни даров, ни услуг, ни даже

клятвы. Просто скажи мне, малыш… когда я позову – ты

откликнешься?

Предатель-взгляд дал ответ за меня. Вышвырнул ко-

роткое «да» – в глаза великой первобогине. И прохладные

губы, растянувшись в улыбке, выдохнули возле уха – един-

ственное слово, название страшного оружия:

– Молва…

* * *

– Восемь голов! – взвизгнул заполошный голос за

дверями мегарона.

– Двенадцать! – не согласился бас.

18 Ата – богиня обмана.

151

– Чудо-о-о-вище! – закатился истошный женский

визг во внутреннем дворе.

Грохотали копыта кентавров. Бряцало оружие. Гулко

топотали по коридорам испуганные союзники. Дворец

гудел обезумевшим ульем, весть перекидывалась быстрее

огня: ползет… ползет же!

– А кто ползет?

–У тебя голова дырявая, что ли? Ата же, дочь Нюкты!

– А чего это она ползет?

– Ну, ведь чудовище же! Так и ползет! Брюхо – желтое,

и когтями помогает…

– Ага, я еще слышала – и рожа страшнее, чем у Таната!

– Цыц! Нашла, кого поминать.

– И огнем дышит!

– Не дышит, а плюется! Ползет и плюется, а следом

братец – жизни пожинает…

– Ой, спаси нас Зе-е-евс… А зачем она… сюда-то?

– А кто ее знает – чудище подземное. Наверное, с

Кроном в союз вступила. После того поражения…

– Ой, что будет…

– Мне это не нравится, – тихо сказала Гестия, трогая

меня за плечо. – Не нужно было ее принимать.

Молва расположилась в роскошном кресле (для

особо почетных гостей, работа союзников с Лесбоса!).

Прислушивалась к творящемуся за дверью и одобрительно

кивала. Кокетливо поправляла на округлом плечике легко-

мысленную фибулу19-стрекозу.

– И когда успела? – буркнул Посейдон, разумея суету

во дворце.

– Обязательно было так обставлять свое появление?

– вопрос задала Деметра. Зевс ограничился приветствием

и заявлением, что принимать Ату для Кронидов – честь.

19 Фибула – металлическая застежка для одежды,

одновременно служащая украшением

152

Сейчас он молчал, оглядывая пухлую богиню обмана – буд-

то проверял: а если ее… как Метиду?

Хотя нет, уж очень кругла – в горло не пролезет.

– Нет, о дочь Крона, необязательно, – голосок у Аты –

щебет веселой пичужки. – Но ведь все должны знать об этом

ужасе, а? Молва! Сама молва восстала из подземного мира

и ползет на Олимп! Заключила, коварная, союз с Кроном и

решила напасть на его сыновей, пустить в ход…

Она прислушалась.

– Рога! – исторгла чья-то глотка во внутреннем дворе.

– Копыта! – это вопили нимфы.

– Хво-о-о-о-ост! – едва слышный вопль долетел из

западной части дворца.

Мальчик, стоящий возле кресла Аты, едва заметно

вздрогнул и пугливо обернулся по сторонам. Барашек –

светлый, кучерявый, из голубых глаз, кажется, наивность

вот-вот выплеснется.

– Она же сюда не доползет? – спросил богиню обмана

шепотом, подергав за край скромной синей хламиды20.

– Где ей, дурынде, тут же кроноборец, – усмехаясь,

ответила она. Мальчишка вперился в Зевса с сумасшедшей

надеждой.

На лицах Деметры и Посейдона так и оставалось

недоумение, но Зевс кивнул – не переставая хмуриться. В

самом деле, все узнают о таком ужасе. До самого Крона на

Офрисе донесется, что дочь Нюкты теперь на его стороне,

поднялась из недр и спешит пакостить Зевсу (всеми копы-

тами и головами, что есть в наличии).

Кто поверит после этого, что Ата могла явиться на

Олимп так?

Явиться – под утро, когда Эос-заря, вооружившись

кисточкой и румянами, неторопливо наводила лоск на не-

беса – готовила их к встрече с золотой колесницей брата.

20 Хламида – короткий шерстяной плащ.

153

Заря не пожалела ни золота, ни коралловой пыли, ни карми-

на, ни легкой бирюзы для оттенков – и внутренний двор, где

объявилась богиня обмана, казался прозрачно-розовым, а

щечки самой Аты горели двумя зрелыми персиками.

Прийти – будто только отлучалась с Олимпа.

Дружески потрепать по плечу какую-то нимфу. Засунуть

нос в котел, из которого таскали варево прихлебатели-сати-

ры – вкусно. Пошептаться с ранеными, которых до сих пор

полно в коридорах.

Кто поверит – если ее и не заметили?

Может, только мальчишку этого вспомнят, он-то

своими глазищами (не глаза – два луга в колокольцах) всех

подряд очаровывает. А уж в сочетании со слегка потерян-