Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

на поле боя отыграюсь!» – небось, напросится ко мне в

подручные, изображать военные конвульсии. Посейдон

сидел мрачнее штормового моря и нервно дергал себя за

ус. Ушел он первым, с хмурым недоумением рассматри-

вая оторванный ус.

Я задержался, чтобы сказать Громовержцу три самых

важных слова.

– Ты не решился.

– После того как был там, – тихо ответил он, отвора-

чиваясь, – вряд ли и решусь.

– Но ты понимаешь, что силы неравны?

– Что ты от меня хочешь, брат? – рявкнул он, подхва-

тываясь на ноги. Комнату пересек одним прыжком, встал

– лицом к лицу. – Думаешь: я тут засел, делаю детишек, пи-

рую, о войне и не помышляю? Думаешь – на что вам такой

вождь, Посейдон вот думает, не только думает – открыто

говорит!

Не ожидал от Черногривого.

– Говорит тебе ?

– Нет, остальным и пока только шепотом.

– Откуда ты…

– Гермес, – махнул рукой, болезненно сморщился. –

Хочешь – давай ты, а? Ты же у нас умеешь решать. Давай,

бери власть, мне не жалко. Садись на престол – и решай.

Решайся! Спускайся в Тартар, освобождай Сторуких – да-

вай! Сможешь?!

– Не смогу, – сказал я.

Отвернулся и вышел из комнаты – отсыпаться,

потом к Левке, потом… проигрывать битвы до прихода

Громовержца.

376

* * *

Ника училась летать. На крылья она встала через

месяц после рождения, сразу же после того, как завязала в

узел сто пятнадцатую погремушку от «дяди Гефеста» (тот

жаловался, что не успевает ковать мечи и щиты). Теперь

вот носилась по коридорам, время от времени врезалась во

что-нибудь или в кого-нибудь, щипала харит, опрокиды-

вала подносы с едой: буйное дитятко нравом удалось ни в

папу и ни в маму.

Особенно ей нравилось доставать Ареса, за которым

она гонялась с победным писком:

– Война – кака! Победю!

Племянник терпел неделю, а после удрал ко мне на

рубежи – крепости брать.

– Я – Война! – потрясал он чашей в моем походном

шатре. – Да я… да меня… имя – шепотом, как твое! Ну,

может, не как твое… А они с этой соплей там все… будто

с Лиссой целовавшись! Афродите эта мелочь волосы медом

залепила – выстригать пришлось. Улыбается: «Ой, это ж

Ника!» Артемиде тетиву порвала, Деметре – хитон. «Это ж

Ника!» Отцу в глаз какой-то цацкой – полдня с прищуром

ходил: «Ха-ха, меткая малышка!» Да когда я…

Договаривай: а когда я по замку носился, меня не лю-

били. И сейчас не любят, вернее, ненавидят.

– Расскажи мне про свое тяжелое детство, – предло-

жил я, лениво рассматривая план предстоящего сражения.

Планировался полный разгром моих войск – конеч-

но, до появления спасения в виде Зевса.

Видимо, племянник сподобился вспомнить, где про-

шло мое детство. Умолк, только чашу сжал в руках так, что

она затрещала.

– Обойдутся там без меня, – буркнул яростно. –

Поставь хоть куда-нибудь. В последний раз я копьем

377

ее… хорошо, на крыльях – успела удрать, и никто, кроме

Афродиты, не видел. Но если на меня накатит – от этой…

Ники… только перья останутся.

– Не возьму, – отрезал я. Куда мне к Тартару девать

бога войны, когда и войны-то нет?

– Афину бы взял? – и недобрый огонь в глазах.

– Ее бы взял с радостью. Положи копье, пока уши тебе

не надрал, и слушай. Лавагетом тебе не быть: думать в бою

не умеешь. И своих с чужими не различаешь. Да еще…

– Меня придется удерживать, чтобы мы случайно не

одержали победу, – угрюмо пробубнил он. – До прихода

отца. Так? Ладно, тогда я сам…

– Сядь! – сам он… наворотит на рубежах – всем

Олимпом не расхлебаем. – Время от времени будешь воз-

главлять наступления как лавагет. Я сказал «как»! За твоей

колесницей будет идти моя. Я буду в доспехе простого вои-

на. Попробуешь зарваться или ударить по своим…

Аж дыхание затаил.

– Удержишь меня? Что, дядя?

А как ты думал.

Война добросовестно агонизировала. Вместе со сво-

им богом она накатывалась на очередную крепость титанов,

ползла по скалам, неслась по песчаным берегам широких

озер, змеилась среди рощ и долин. Кидалась на приступ,

неистово и гулко вопя боевые кличи – сильно подозреваю,

что неистовство Ареса подогревалось, если он вспоминал

о младенце-Нике. Война вскипала, выплескивалась отча-

янным натиском на чудовищ, лапифов, детей титанов от

смертных… Прорывала стены, крошила гранит – и захле-

бывалась, начинала топтаться на месте, собирая обильную

жатву и с той стороны, и с другой.

Дрались отчаянно – но не побеждали.

Захватывали трофеи – но не города.

378

Брали пленных, победно врывались, куда положено,

сшибались, с кем нужно – чтобы тут же завязнуть в середи-

не боя. Чтобы беспомощно топтаться на месте, пока с небес

не сверкнет первая стрела… вторая…

Тогда наконец начинали драться всерьез, и крепости

сдавались, земли признавали себя данниками Олимпа…

потом Зевс уходил, к побежденным приходило подкрепле-

ние, нас отбрасывали назад – и все повторялось сначала.

В разных местах мы возглавляли войска по очереди,

чтобы создать видимость не одного отряда, а армий, воз-

главляемых несколькими военачальниками. Арес показал

себя на удивление толково. Пару раз в горячке боя его за-

несло – пришлось сбрасывать с колесницы – но в остальном

он сдерживался и отдавался наслаждению битвой только

после молний с небес, когда было можно. Вот тогда всем

приходилось держаться подальше.

Всего у меня было четыре тысячи – постоянное чис-

ло, убитых приходилось замещать. Две сотни бессмертных,

остальные время от времени знакомились с мечом Таната.

Руководителей отрядов я отбирал лично, по глазам – таких, которые выполняют приказы бездумно. Не всякий готов

без объяснений дожидаться прибытия Громовержца и

тянуть, превращая бой в вязкую кашу, когда можно – по-

бедить сразу… Две тысячи дрались под моим началом, еще

восемь сотен – недалеко от меня, якобы под началом Ареса, но тоже под моим… Остальных взял Прометей и показал

себя отменным лавагетом. Войска под его руководством ис-

правно вязли в середине наступления без всякого притвор-

ства – когда он давал волю своей натуре и бросался спасать

раненых.

Артемида и Аполлон отстреливали шпионов, Мом-

насмешник сеял слухи о том, что даже Аид Угрюмый вместе

с Аресом Неистовым не могут ничего поделать без подмоги

Громовержца.

379

Олимп по швам трещал от подготовки. Я наведывал-

ся туда нечасто: чтобы захватить на поле битвы Афину или

Гефеста. Нужно было создавать иллюзию участия в боях всей

Семьи. Афина откликалась с радостью – как же, возможность