Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

оторваться от стратегии и показать воинственному брату,

кто настоящий мужик. Гефест сперва долго оговаривался

обязанностями в кузнице, потом на Олимп наконец прибыла

троица Циклопов, и хромоногий бог не отказал себе в удо-

вольствии – принял участие в трех-четырех штурмах. Дрался

он молотом или раскаленной полосой металла, и очень нату-

рально оступался, когда нужно было по кому-нибудь прома-

зать – сказывалась природная хромота.

Гелиос и Эос-заря заверили, что в этой битве они

по-прежнему за олимпийцев. Прибыли послы с дальних ру-

бежей Фракии и Македонии – очнулись племена, которые

отмалчивались после того, как на них обрушился «незри-

мый гнев Зевса». Островитян и тех, кто жил чересчур дале-

ко, переправляли на кораблях в бухты, близкие к Олимпу,

Посейдон вместе с тестем – Океаном.

В подземный мир я не стал наведываться, хотя и

предлагали. Слова «Мы не вмешаемся» прозвучали десяти-

летия назад, но прозвучали твердо. Будут звучать еще, при

надобности – века.

Мечи у тельхинов закупили, кузницу на Олимпе для

Циклопов оборудовали – Гефест постарался – теперь там с

утра до вечера звучали молоты. Зевс успевал всюду и сразу, больше него успевал только Гермес, которому я все же вручил

свой хтоний для разведки. Подумал еще – не следовало ли на-

помнить о возврате… не стал. Решил, что хватит моей славы.

Сын Громовержца и Майи-плеяды, дочери Атланта

(надо полагать, дедуля был не в восторге от такого внуч-

ка), был везде и сразу и при этом выглядел свежим, жиз-

нерадостным и очень хитрым. Он доставлял сведения от

Офриса, передавал мне распоряжения Зевса, а Зевсу – мои

380

сведения о перемещениях войск, летал к Посейдону, к

Гелиосу, к союзникам, к тельхинам (и умудрился надуть

их на полтысячи мечей) – наверное, он не летал разве что в

подземный мир, да и то – кто там его знает, неугомонного…

С хтонием и со своей ролью разведчика Гермес свыкся

настолько, что иногда пытался подсматривать и подслуши-

вать даже на Олимпе, а не у Офриса. До моих войск изредка

долетали в виде сплетен то буря негодования Афродиты,

то жалобы Деметры. Эвклей в промежутках между делами

снабженческими и очередной лепешкой с сыром мимохо-

дом поминал что-то о том, что Гермес, мол, уже успел де-

тишек себе настрогать то ли от нимф, то ли от смертных, и

детишки-то какие-то странные.

Арес неизменно начинал любой разговор, касающий-

ся Гермеса, с «этот вредитель…».

Впрочем, пользы от младшенького сына Зевса все

равно было больше. Когда меня посреди наступления сроч-

но выдернули на Олимпийский совет – именно он ненавяз-

чиво разместился за спиной отца, щурил глаза и выглядел

– новость – на редкость серьезным.

– Аид, отводи войска, – первые же слова нашего пред-

водителя дали понять, что совет – последний. За ним – по-

следний бой.

Кроноборец был почему-то в ратном доспехе, буд-

то на войну собирался уже сейчас. Сиял изготовленный

Гефестом панцирь – радовал взгляд тонкой адамантовой

ковкой, кузнец Олимпа вполне освоился с материалом.

Ожиданием битвы веяло в зале, и забавно было осоз-

навать, что бога войны на этом совете нет: я бросил войска

на него и Прометея.

– Ладно.

– Семь дней – собрать рати в кулак. Потом они дойдут

до наших рубежей. У нас все готово.

– Ударим на опережение? – спросил Посейдон. Он

был без доспехов и озадаченно поглядывал на остальных – а

381

они внезапно заявились в полном снаряжении. Артемида и

Аполлон с луками, правда, они луки везде с собой таскают…

Афина не расстается с копьем и мрачно поглядывает на

Гефеста, Афродита сидит с гребнем – золотые локоны рас-

чесывает, разочарованно посматривает на меня. Во взгляде

– красноречивее некуда: «Уж лучше б Арес явился…»

– Нет.

Короткое слово. Непомерное решение за ним.

– Позиции как наметили раньше. Нельзя показывать,

насколько мы сильны. .

Шевельнулась Афина, додумав вместе с остальными:

«Или насколько мы слабы».

– Значит, уничтожаем шпионов, – подытожила она.

Аполлон, мечтательно улыбаясь, погладил лук – на этом

поприще он уже снискал себе славу на несколько песен.

Если потом будут песни.

Голос подняла Гера – она сидела с плотно сжатыми

губами, выпрямленная и какая-то застывшая с виду.

– Ника с нами?

Насторожились неподалеку от Зевса Сила и Зависть

– двое братьев маленькой Ники. Покривились губы Стикс,

которая сегодня впервые отбросила роль матери и открыто

облачилась в черный доспех.

– Решимость у нее есть. Но она ребенок.

– То есть, долго, что ли, не выдержит? – Посейдон, вот

опять ты не вслушиваешься в то, что таится за словами…

– Она богиня. Она выдержит. Но она… она… играет.

Заговорили все сразу: Артемида, о необходимости

застав, Афина, Гефест – этот что-то о доспехах. О мелочах.

Захихикала за спиной Ананка.

– Они думают, если будут кричать – я не услышу,

представляешь, невидимка!

Совет продолжал надрываться, на разные голоса спо-

ря о несущественном.

Ладно, пусть, я не за этим сюда…

382

Зевс встретил мой взгляд. Зло дернул головой: что ты

все о крайних средствах, брат!

Одними губами: «Нет».

Нахмурился в ответ на мою кривую усмешку.

Нет, так нет, брат. Пусть себе Гекатонхейры спят в

Тартаре под охраной бдительной Кампе!

А мы выйдем в бой и поиграем с малышкой Никой в

победу. После совета меня задержал Гермес. Подошел в со-

провождении хмурого, волосатого и рогатого детины и

протянул хтоний двумя руками, бережно.

– Ни царапинки нет, – заверил, тараща хитрущие гла-

за. – Вот, сам посмотри. Я его даже почистил – ужас теперь

внушает в два раза лучше.

Просто образец почтительного племянника.

– Ну, что ты так смотришь, дядя, это ж не коров у

Аполлона угнать. Я о тебе с детства наслушался… и все

больше шепотом. Вот еще спросить хотел… сына моего к

себе в войско не возьмешь? Это вот Пан.

Волосатый и рогатый Пан, облаченный в драное по-

добие хитона, посматривал исподлобья, переступал копы-

тами и теребил дудочку из тростника. Сынок был похож на

папу, как Афродита на кентавра. Гермес верно истолковал

мой взгляд и широко развел руками:

– Ну, такой уродился. Он у меня все больше по лесам,

с сатирами бродит. Мирный. А тут прямо вцепился: возьми

на войну и все. Предсказание ему, что ли, какое-то было.

– Почему ко мне?

– А больше никто не берет, даже к сатирам, – подал

голос юный Пан, длинно шмыгая неотцовским носом. –

Говорят: в тыл с такой рожей…

По мне – так рожа подходящая, среднего титана мож-