Наталья Долинина - Предисловие к Достоевскому

Характер Коли Красоткина складывается на наших гла­зах. Эпизод с поездом оставил в его душе не только гор­дость — «из самолюбия или из беспардонной отваги», но выдержал испытание.

Была и оборотная сторона медали: слухи о поезде дошли до матери, которая «чуть не сошла с ума от ужаса». Увидев, что делается с матерью, Коля «расплакался, как шестилет­ний мальчик», поклялся памятью отца, что этого больше не повторится, и «стал молчаливее, скромнее, строже, задум­чивее».

Другой урок он вынес из своего запоздалого появления у постели больного Илюшечки. На улице он приказал себя ждать мальчику Смурову, с которым Коля разговаривал, как мудрый старец с юношей: «Я отрицаю медицину. Бес­полезное учреждение», «Удивляет меня во всем этом роль Алексея Карамазова: брата его завтра или послезавтра су­дят за такое преступление, а у него столько времени на сентиментальничанье с мальчиками!», «...я в иных случаях люблю быть гордым», — все эти важные слова пора­жают одиннадцатилетнего Смурова, заставляют его благо­говеть перед Колей. Но ведь и Коля — всего только мальчик, которому очень хочется выглядеть взрослым, поэтому иногда он невольно говорит смешные вещи, хотя его собеседник, конечно же, не замечает ничего смешного.

В дом к Илюше Коля сразу не входит, посылает Сму- рова вызвать на улицу Алешу Карамазова, заметив: «Надо предварительно обнюхаться».

Как только появляется Алеша, мы понимаем, что Коля очень боится ему не понравиться. Перед Алешей он так же фанфаронит, как перед Смуровым, старается выглядеть старше своих лет и выглядит из-за этого смешным: «...я не­навижу, когда меня спрашивают про мои года, более чем ненавижу... и наконец... про меня, например, есть клевета, что я на прошлой неделе с приготовительными в разбойни­ки играл. То, что я играл, это действительно, но что я для себя играл, для доставления себе самому удовольствия, то это решительно клевета».

К удивлению Коли, Алеша принимает этот его рассказ вполне серьезно и даже сравнивает детские игры с театром, куда ездят взрослые люди и где играют взрослые люди. «Ко­ля был чрезвычайно доволен Алешей. Его поразило то, что с ним он в высшей степени на ровной ноге...» Но впереди Колю ждет горький урок — и не от Алеши Карамазова, а от собственной совести.

Все мальчики и даже Алеша Карамазов — все не пони­мали, почему Коля так долго не приходит к Илюшечке. Але­ша даже посылал к Коле Смурова, но Коля ответил, «что он сам знает, как поступать, что советов ни от кого не просит и что если пойдет к больному, то сам знает, когда пойти». И вот теперь Коля со всеми своими «сам знает» подошел к кровати и увидел Илюшу: «...он и вообразить не мог, что увидит такое похудевшее и побледневшее личико, такие го­рящие в лихорадочном жару и как будто ужасно увеличив­шиеся глаза, такие худенькие ручки... Он шагнул к нему, по­дал руку и, почти совсем потерявшись, проговорил:

— Ну что, старик... как поживаешь?

Но голос его прервался, развязности не хватило, лицо как-то вдруг передернулось, и что-то задрожало около его губ».

Возле Илюши лежит щенок — мальчик так тосковал о пропавшей собаке Жучке, которую он накормил преслову­той булавкой, что отец принес ему щенка, но и щенок не мог заставить Илюшу забыть о Жучке. Коля же, как назло, заго­ворил о Жучке и жестоко объявил Илюше, что она вовсе пропала. И Алеша, и штабс-капитан Снегирев, чувствуя, как это тяжело больному мальчику, старались остановить Колю,но он не видел и не слышал их. Он ждал минуты своего тор< жества. И эта минута настала: в комнату влетел Колин Пе­резвон, в котором Илюша сразу же узнал пропавшую Жучку.

Достоевский охлаждает обрадованного читателя: «...если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, как мучительно и убийственно могла влиять такая минута на здоровье больного мальчика, то ни за что бы не решился вы­кинуть такую штуку, какую выкинул. Но в комнате пони­мал это, может быть, лишь один Алеша».

«— И неужели, неужели вы из-за того только, чтоб обу­чить собаку, все время не приходили! — воскликнул с не­вольным укором Алеша.

— Именно для того, — прокричал простодушнейшим об­разом Коля. — Я хотел показать его во всем блеске!»

Как и многие подростки, Коля еще не умеет думать о дру­гих. Он занят прежде всего одной мыслью: как бы ему са­мому блеснуть перед всеми. В этом смысле его приход к Илюше удался как нельзя лучше. И Жучку он нашел, да еще обучил ее всяким штукам, и пушечку принес Илюше. Все мальчики, как всегда, в восторге от Красоткина. Со всех сторон слышатся похвалы, и Коля уж из последних сил ста­рается показаться Карамазову как можно лучше. Но все Ко- лино фанфаронство внезапно прервалось приездом знамени­того врача, которого направила к Илюшечке Катерина Ива­новна.

225

Все то время, пока важный столичный врач проводит у больного, Коля беседует с Алешей Карамазовым. Глава, по­священная этой беседе, называется «Раннее развитие». Уже из этого мы понимаем, как оценивал Достоевский своего ге­роя. Ведь Коле всего тринадцать лет (сам он, впрочем, все время сообщает, что через две недели исполнится четырнад­цать), но несмотря на свой возраст, он действительно уже постоянно думает о вовсе не детских вопросах. Думает — да, это очень хорошо. Плохо другое: что он все время хочет показаться взрослее и опытнее, чем есть на самом деле. Это — общая беда всех рано повзрослевших мальчиков, и еще одна беда у них, к сожалению, общая — сосредоточен­ность на своей персоне, на том, как они выглядят со сторо­ны, как к ним относятся взрослые. У хороших мальчиков — именно хороших, хотя вовсе не обязательно послушных, — такое самолюбование, самоуглубление проходит по мере то­го, как они взрослеют. В Коле Красоткине этот процесс уже

8 Предисловие к Достоевскомуначался, и при всем его бесконечном самоутверждении мы видим, как он постепенно начинает понимать, что жизнь его младшего друга много важнее, чем самоутверждение Нико­лая Красоткин а.

О чем же он рассуждает с Алешей Карамазовым — взрос^ лым, которому ему так небходимо понравиться? Конечно, о боге, поскольку он знает, что Алеша был в монастыре, при­чем он цитирует Вольтера, хотя в самом-то деле не чи­тал его.

Потом заявляет, что он «неисправимый социалист», рас­суждает о Белинском, которого тоже «не совсем читал», на­конец, о Татьяне и Онегине, про которых «еще не читал, но хочу прочесть».

Этот гордый и самоуверенный мальчик не стесняется быть откровенным t Алешей: сначала все на ту же тему — о себе и своих достоинствах: «Скажите, Карамазов, вы ужасно меня презираете? — отрезал вдруг Коля...

— Презираю вас? — с удивлением посмотрел на него Алеша...»

И вот тут Алеша рассказывает Коле восхитительную ис­торию: «отзыв одного заграничного немца... об нашей тепе­решней учащейся молодежи»: «Покажите вы — он пишет — русскому школьнику карту звездного неба, , о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он назавтра же возвра­тит вам эту карту исправленною». Никаких знаний и без­заветное самомнение — вот что хотел сказать немец про рус­ского школьника».