Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

Недовольство Расселлом было вызвано тем, что то, как он вел себя во время дела Осборна (дело о краже драгоценностей), показало, что, кроме того, что все прошлое мужчины или женщины могло быть выставлено на показ для любопытной публики и подвержено злостным комментариям, суды не предоставляли способа показать истинные факты дела или предъявить свидетельства против позорных обвинений.

Лорд Брамвелл в статье, опубликованной сначала в «Девятнадцатом веке» (февраль 1892 года), а потом в юридических журналах по всему миру, яро защищал методы сэра Чарльза Расселла и его имитаторов. Лорд Брамвелл говорил, что имеет право писать на эту тему после сорока семи лет пребывания в суде и на скамье и долголетнего опыта в адвокатской профессии.

«Судебный приговор за преступление, даже если преступник раскаялся, не является единственным наказанием; за ним следует потеря репутации, о которой стоит напоминать каждый раз, когда та-кого человека вызывают в качестве свидетеля»; «Женщины, которые вступают в запретные связи, чьи мужья умирают от отравления, не должны жаловаться на то, что с них грубо срывают вуаль, обычно прикрывающую женскую жизнь от публичного расследования»; «В целях достижения правды здоровая доля страха по отношению к перекрестному допросу только полезна»; «Он не должен считаться тривиальным, а наоборот, суровым испытанием»; «Испытанием это является только для виноватых». Это несколько примеров аргументов различных сторонников широкого применения допросов по установлению добропорядочности.

Верховный судья лорд Кокбурн придерживался противоположных взглядов на эту тему: «Я глубоко сожалею о том, что члены коллегии адвокатов так часто без надобности задают вопросы, затрагивающие личную жизнь свидетелей, которые позволительны только, когда они ставят под сомнение надежность свидетельских показаний. Я тщательно наблюдал за правосудием во Франции, Германии, Голландии, Бельгии, Италии и немного в Испании, а также в США, Канаде и Ирландии, и нигде не видел, чтобы свидетелей так травили, запугивали и по-всякому дурно с ними обращались, как в Англии. То, как мы обращаемся со свидетелями, позорит нашу нацию и серьезно препятствует, а не помогает правосудию. В Англии даже самые благородные и добросовестные люди ненавидят свидетельскую трибуну. Мужчины и женщины всех классов общества приходят в ужас от того, что им придется выслушивать необоснованные оскорбления и издевательства, именуемые в наших английских судах перекрестным допросом. Посмотрите, как многие из них дрожат, поднимаясь на трибуну! Я помню, как видел, что такой выдающийся человек, как покойный сэр Бенджамин Броди, дрожал, выходя на свидетельскую трибуну. Осмелюсь сказать, что его опасения подтвердились, и он был подвергнут изысканным пыткам. Свидетели также нужны правосудию, как судьи и присяжные, и имеют право на то, чтобы к ним относились с таким же уважением, а их дела и личная жизнь должны быть так же неприкосновенны для публичного взора, как жизнь судей и присяжных. Я рискую думать, что судья обязан не допустить, чтобы свидетелю задавали вопросы, которые не относятся к делу, рассматриваемому в суде, за исключением случаев, когда надежность свидетеля преднамеренно ставится под вопрос адвокатом, но и в этом случае надежность его не должна вызывать сомнений без веских на то причин». 31

Уместность или неуместность вопросов на установление добропорядочности, конечно, во многом зависит от усмотрения суда. Обычно такие вопросы считаются приемлемыми, когда выяснение того, является ли правдой то, что они инсинуируют, окажет серьезное влияние на мнение суда о том, можно ли доверять показаниям данного свидетеля. Но они неуместны, когда намекают на дела настолько давние или такого характера, что они никак не могут повлиять на мнение суда, или если важность намека и важность показаний свидетеля несоразмерны. 32

Но может случиться, что судья, на чье усмотрение такие вопросы задаются в первую очередь, может быть не очень знаком ни с одной, ни с другой стороной рассматриваемого дела. Он не всегда может быть уверен, не выслушав все факты, поможет ли вопрос в поиске правды или просто унизит свидетеля. А иногда зло причиняется всего лишь заданным вопросом, даже если судья прикажет свидетелю не отвечать на него. Инсинуация была высказана публично – грязь уже брошена. Поэтому вся надежда – на рассудительность адвоката. Он должен считать своим долгом и достаточно уважать свою профессию, чтобы обдумать до того, как он задаст вопрос, можно ли задать этот вопрос с чистой совестью, кажется ли ему действительно, что ответ на этот вопрос может показать, что показаниям этого свидетеля нельзя доверять. Гораздо более надежно, например, работать по принципу, что отношения между полами не имеют никакого отношения к тому, говорит ли свидетель правду, за исключением крайних случаев брошенных женщин.

В криминальных процессах окружной прокурор обычно рассматривается присяжными как судебное должностное лицо, и поэтому считается беспристрастным и объективным. Поэтому любое оскорбление или отрицательный намек в адрес свидетеля обвиняемого, исходящий от прокурора, несет в себе дополнительное зло и рассчитан на то, чтобы быть несправедливым по отношению к обвиняемому. В нашем городе было очень много вопиющих злоупотреблений этим аспектом криминальных процессов. «Разве не факт, что вас во-обще там не было?»; «Вам все эти показания написали на бумажке?»; «Разве не факт, что вы с мужем придумали всю эту историю?»; «Вы были свидетельницей на стороне вашего мужа во всех его судебных делах, не так ли?» – все эти вопросы были не так давно раскритикованы судом во время апелляции, как «инсинуации» и намеренное предубеждение по отношению к обвиняемому, в Верховном суде штата Мичиган, в деле по обвинению Кахуна и были признаны достаточными, в совокупности с другими похожими ошибками, для того, чтобы отменить обвинительный вердикт присяжных.

Допустим, материалы, с которыми вы планируете идти в атаку и доказать, что свидетелю доверять нельзя, полностью такую атаку оправдывают. Тогда возникает вопрос: как использовать эти материалы, чтобы извлечь наибольшую выгоду? Присяжные глубоко симпатизируют тем, кого вынудили признаться в содеянных преступлениях на свидетельской трибуне. Некоторые вопросы могут быть трактованы в пользу или не в ущерб перекрестного допрашивающего. Например, если у вас есть в наличии доказательства, что свидетель был когда-то осужден, но дадите ему понять, что знаете об этом, он может вас перехитрить и получить выгоду из этого. Скройте ваши познания от него, и он, скорее всего, попытается скрыть этот факт или соврать: «А у вас были когда-нибудь неприятности с законом?» Ответом на это будет скоропалительное: «Какие неприятности?» – «Ну, я не могу описывать никакие конкретные неприятности. Но вообще, вы когда-нибудь сидели в тюрьме?» Свидетель решит, что вы ничего о нем не знаете, и будет все отрицать, или, если он был неоднократно осужден, признается в каком-то незначительном нарушении и постарается скрыть все, кроме того, что, как он считает, вы и так знаете. Разоблачение этой попытки обмана уничтожит его в глазах присяжных и будет более эффективно, чем выявление всех его прегрешений. С другой стороны, если вы подденете его упоминанием о его преступлениях с самого начала, скорее всего, он признается во всех своих проступках таким образом, что присяжные начнут ему симпатизировать, и будут возмущены адвокатом, который повел себя неподобающе для христианина и публично раскрыл давно забытые дела.