Светлана Полякова - Княжна

— Что же ты не спросишь меня, согласен ли он? — спросила удивленно Елена. Или наврал ей Андрей?

Девочка уверена, что Хелин рад будет стать ей мужем?

— Ваша воля для всех закон, склонила головку в поклоне девочка. — И для него не исключение…

Встала легко с колен, и такая молния полыхнула из ее глаз, что даже Елену обдало ее жаром — невольно отшатнулась она, и тревожно забилось сердце.

А если я недооцениваю эту маленькую обезьянку, — подумала она.

Если угроза ей не от Андрея, не от мифической княжны — а вот от этой черноволосой девочки?!

Как бы то ни было, дело сделано! Княжеское слово назад не берут…

Княгиня поднялась, кивнула величественно, и вышла. Молчаливо шел за ней Ариан — ссориться с Растаманом ему не хотелось. Итак последнее время их отношения близки к разрыву, как бы не рассердился он из-за этой княжеской глупости!

Но он знал, что возражения все вызовут гнев Княгини, и даже ему не хотелось быть его причиной.

Слишком жестокой становилась княгиня в гневе!

Ариан шел за ней молча, и все думал, каковы будут последствия необдуманного поступка Княгини. Впрочем, скоро он успокоился, и улыбка коснулась его тонких губ.

Приежде всего Ариан искал выгоду для себя — а тут она несомненно была! Конечно, был и риск — но Ариан привык рисковать.

— Вся жизнь рядом с Великой риск, — усмехнулся он.

— Ты что-то сказал? — обернулась немедленно Елена.

— Нет, Великая, — торопливо отказался Ариан. — Тебе послышалось…

— То-то же… — проговорила она.

Настроение у нее было пасмурным, как небо над Городом, словно сейчас княгиня ступила окончательно в черную тень, да возвращаться ей не хотелось.

В конце концов, моя воля для них священна, подумала она снова, разглядывая в окно пустынные улочки.

Ах, какими унылыми они ей сейчас казались! Не могла больше Елена жить в такой серости беспросветной!

— Завтра же… Нет, сегодня к вечеру! Вели, Ариан, расцветить все улицы Города огнями и фейерверками, — распорядилась Елена. — Праздник должен быть настоящим!

Хелин в это время и думать не думал о своей судьбе. Да и зачем? Разве не Бог судьбой ведает?

У Хелина заботы были поважнее. Он мастерил флейту — как Этан учил его в свое время, чтобы звуки были красоты волшебной. Не выходило пока у Хелина такое чудо, иногда руки опускались. Может, нет у меня таланта? Этан эти флейты делал даже на продажу, и все с разными голосами у него получались, а у меня — скрип один! Словно осипший ворон каркает!

— Не выходит ничего, — покачал он головой, в очередной раз ломая неудавшееся творение.

— Да и не выйдет, — подал голос Жрец. — Потому что ты забыл про богов…

— Да в зубах ты навяз со своими богами! — отмахнулся Хелин. — Андрей говорит, Бог один.

— Да что он знает, твой Андрей! Голову только морочит тебе… Какая флейта получится у мальчишки, забывшего веру отцов?

— Вот не знаю, чему мой отец поклонялся, — рассмеялся Хелин. — И не видел я его ни разу!

— А Этан?

— Этан… Он свободе одной служил. Да природе… А что она, природа? Разве не Бог? Андрей говорит, в каждом дереве дуновение Божьего дыхания…

— Предки твои много богов имели, — не унимался Жрец. — Зевес-громовержец, Афродита…

— Не знаю, откуда ты эти имена иностранные взял, — мальчик отломил другую ветку. — Но я эти имена от тебя только и слышал! Вот, кажется, эта свирелька получится! Посмотри — гладкая, как кожа ребенка!

— Пока не испросишь у богов позволения, не выйдет ничего, — хитренько улыбнулся Жрец. — Хоть раз бы попытался!

— Много чести твоим богам, — рассмеялся Хелин. — Без них обойдусь…

Жрец помрачнел, насупился, в глазах его мелькнул страх.

— Поостерегись так говорить, — пробормотал он. — Накличешь беду на всех нас!

— Да что ты вечно каркаешь, как ворона! Накличешь беду, накличешь беду! Даже тени боишься своей — и что за жизнь? — не выдержал Хелин. — Андрей говорит, надо жизни в глаза смотреть, да на Бога уповать, тогда никакая беда не страшна! А тебя послушать — так нет лучше жизни, чем забиться под кровать, да носа оттуда не высовывать!

Сказал резкие слова — да тут же о них пожалел. Зря он так… Старик ведь к нему привязан. Жалко ему стало Жреца — тот сидел, сжавшись в уголке, и плечи опустил.

— Не сердись, — подошел к нему Хелин, и ласково обнял за худые плечи. — Люблю я тебя, вот только богов твоих…

— Не договаривай! — в страхе закричал старик. — И так душа за тебя болит… Прогневаешь — никакая жертва тебя не спасет!

— Вот и говорю — злые они, — снова проснулся в Хелине озорной мальчишка. — Жертвы им все какие-то подавай… Слова не скажи поперек. Прямо как наша Княгиня!

Ничего не ответил Жрец. Ах, Хелин, мальчик ясный, как же ты дерзок, думал он. Как бы не причинила тебе зла твоя смелость!

— Скорее бы Андрей пришел, — проговорил он вместо этого. — Что-то задерживается он…

— Придет, куда денется? — проговорил Хелин, и бросил взгляд в сторону дороги, откуда должен был появиться Андрей.

Пуста она была. Только ветер, налетевший невесть откуда, гонял по дороге снег, да завывал при этом, как голодный волк.

— Задержался, — вздохнул Хелин. — Может, в храм заброшенный отправился?

— Допрыгается он со своим храмом, — проворчал Жрец. — Вот мы — спрятали нашу веру, и живем… А он так не хочет! Знает же, не по нраву разбойникам его Бог, так нет же — как назло, только и говорит про Него, да про княжну свою пропавшую! А ее уж и на свете нет! Мыслимое ли дело, чтобы маленькая девчонка в лесу выжила?

— Может, ты и прав, да при Андрее этого не говори, — попросил Хелин. — Он ведь только надеждой живет… Не лишай его надежды!

Жрец нахмурился- чувство ревности сильно сдавило грудь, так много заботы об Андрее было в голосе Хелина. А меня? — застенал, заметался голос этой ревности. — Как бы меня он так любил… Но кому нужен старый Жрец?

И в то же время не мог он расстроить Хелина — привязанность к нему только и держала старика в городе.

— Не стану об этом говорить, — успокоил он Хелина. — Каждому своя сказка, Андрею твоему — о княжне… Пусть с ней живет.

Алия боялась мужа. Как ему сказать о княгининой прихоти? А не скажешь — еще будет хуже. Скажет, что утаить хотела она об этом, да и княгинин гнев обрушится на ее голову!

Потому сидела она тихо, словно мышка, пока Растаман трапезничал. Даже от него не укрылось, что Алия сама не своя…

— Что это с тобой? — спросил он, нахмурившись.

Вернувшись с промысла, он принес жене изумрудную диадему. Словно княгиня, прицокнул языком, когда Алия одела ее на свои черные волосы. Может быть, подарком недовольна?

— Княгиня в гости приезжала, — нехотя молвила Алия, и снова осеклась, в страхе метнула взгляд на мужа.