Светлана Полякова - Княжна

Тихо рассмеялся Носферат и сделал выпад в сторону Анны.

Она ответила ему ударом.

Схватка началась…

Канат…

Голос Анны доносился издалека, но никак не из комнаты!

Хелин вскочил.

— Где она? — спросил он.

— Я уже сказал тебе, что ее жизнь зависит от твоего решения, — пожал плечами Князь.

Он, как ни в чем не бывало, продолжал сидеть, закинув ногу на ногу, и играл пустым стеклянным шаром, то поднося его ближе к глазам, то, напротив, отстраняя от себя на расстояние вытянутой руки.

— От моего, — кивнул Хелин. — Ты обещал, что с ней ничего не случится…

— Если она будет оставаться в комнате, — усмехнулся Князь. — Я не могу отвечать за упырей… Я не могу также отвечать за голодных оборотней. Видишь ли, дружок, мои подданные свободны. Я не могу запретить им делать то, что они захотят сделать…

Он тихо хихикнул, Хелин поморщился. Отвратительный смех, — подумал он, оглядывая Князя. — Впрочем, какой же еще у него может быть смех?

Сейчас ему показалось, что Князь стал похож на Ариана. И на Болотную Королеву…

— Ты тоже болотная осока, вообразившая себя орхидеей, — процедил он сквозь зубы. — Так ты, говоришь, это зависит от меня?

Князь посмотрел на него и кивнул.

— Да, мой мальчик… Хотя ты любишь говорить грубости, но это пройдет…

— Еще я люблю делать грубости, — рассмеялся Хелин. — Так что советую тебе сказать мне, где княжна.

— Там, — махнул рукой в сторону окна Князь. — Она там. Рядом с Черным Истуканом… Но ты можешь не волноваться — Носферат присмотрит за ней!

И он снова засмеялся.

Хелин сделал шаг к двери.

Дверь захлопнулась перед его носом.

— Выпусти меня, — сказал он, оборачиваясь на Князя.

Тот продолжал, как ни в чем не бывало, рассматривать свой шар.

— Выпусти меня отсюда! — потребовал Хелин. Гнев закипал в его груди.

— А если я отвечу — нет? — насмешливо поинтересовался Князь. — Что ты сделаешь?

Хелин бросился к шарам.

— Это твои любимые игрушки… Были, — сказал он, и его рука потянулась к шарам.

Князь и бровью не повел.

— Ты не осмелишься, — передернул он плечом. — Ты же не хочешь причинить им вред…

— Мне плевать на них, — ответил Хелин.

Ему показалось, что дым внутри шаров прижался к стенкам. Как испуганные червяки, — поморщился Хелин и смахнул шары со стола.

Раздался звон: это разбивались шары. Дым выходил наружу, принимал очертания, и вылетал прочь.

Князь захохотал.

— Браво, мальчик мой! Браво!

Он встал, распахнул дверь.

— Что ж, пойдем, — сказал Князь. — Пойдем посмотрим, что ты натворил… Но я добр. Я все еще оставляю за тобой право распорядиться судьбой твоей драгоценной княжны…

Анна старалась не смотреть в глаза Носферату. Из этих глаз, Анна, на тебя смотрит твоя смерть, — говорила она себе. Глаза манили, притягивали ее, как магнит — и в них можно было утонуть. Станешь свежей, как распустившийся цветок…

Анна вздрогнула.

Голос раздался совсем близко.

— Унесешься на крыльях ветра…

Она подняла глаза.

— В молча-аливый покой…

Носферат насмешливо улыбался.

Сколько длится наш бой? Я устала, но он не устал… А ведь это он пел. Он и есть — моя смерть?

Анна покачала головой.

Нет, — сказала она себе. — Я не должна этого допустить… Принять смерть от вампира — это значит, что ты и сам им станешь… Ах, Канат, ты хотя бы конь! Тебе не грозит эта участь…

— Носферат, мне жаль тебя, — сказала она, нанося новый удар. — Тебя никто не любил никогда, но это полбеды… Беда в том, что ты, Носферат, сам никого не любил… Вот так и умрешь, не изведав, что это такое!

Меч в ее руке сверкнул, и Анна ударила, вернее, меч ударил сам, заставив Носферата взвыть от боли.

Он отпрыгнул и смотрел на меч с таким ужасом, что Анна невольно посмотрела туда же, куда смотрел Носферат.

— Господи, — выдохнула она.

Только сейчас, в свете Луны, она увидела то, что не видела раньше.

Меч был похож на огромный серебряный крест!

Анна никогда еще не видела такого странного оружия.

В руке снова появилась сила, да и дышать стало немного легче.

Носферат ощерился, не в силах оторвать глаз от меча, пытаясь, однако, закрыться, но меч продолжал светиться серебристым светом, и пятились, недовольно и жалобно поскуливая, мыши-вампиры, пытаясь отползти поглубже в темноту.

Анна снова занесла руку с мечом над Носфератом и опустила, со всего размаха, в самое сердце поверженного вампира.

Точно луч света пронзил его.

Носферат изменялся на ее глазах, становился черным, как уголь, и уменьшался, уменьшался, пока на его месте не осталась лишь маленькая горстка пепла…

Настала тишина.

Анна все еще сжимала в руке меч. Уставшая от этого неравного боя, она опустилась рядом с телом своего коня.

— Вот и все, Канат, — проговорила она. — Никогда не думала, что мне доведется победить в бою вампира!

— Не все… — прошептало дерево.

Анна так смертельно устала, что ей больше всего на свете сейчас хотелось просто сидеть так, как она сидит — не поднимаясь, не двигаясь вообще. Не то что воевать…

— Я знаю, что не все, — вздохнула она. — Но хотя бы несколько минут…

Новое движение заставило ее поднять голову.

Да уж, — устало усмехнулась она. — Похоже, тут покой только снится…

На нее двигалась стена дыма, и…

— Это куда страшнее выглядит, чем стаи вампиров, — выдохнула Анна. — Намного страшнее!

Она отступила к дереву. Сейчас никого не было с ней рядом перед этой неотвратимой опасностью, никого, только это странное дерево. Дерево обняло ее ветвями, в безнадежной попытке защитить человеческое дитя от этой надвигающейся стены, в которой уже явственно проступали лица, знакомые Анне, и, может быть, именно потому, что она уже видела эти лица, знала их, ей было еще страшнее.

Сможет ли мне помочь меч? — подумала Анна, всматриваясь в пустые глаза Болотных Королев. Эти подошли уже совсем близко, и старшая из них, королева-мать, смотрела на Анну строго, как на провинившуюся школьницу. Следом за ними выступал Ариан, который сливался с Судьей, потом Анна увидела Елену, как всегда, исполненную царственного равнодушия. Как собака, полз по земле, поскуливая, Жрец.

Анне захотелось исчезнуть, спрятаться — клубы дыма уже окутывали ее ноги, и она закрыла глаза, чтобы не видеть, как дым поднимается дальше, проглатывает ее целиком.

Это было не больно физически, нет! Но душа металась, пыталась вырваться, и именно Анниной душе сейчас было так больно, что стало больно и Анне.

— Я не хочу становиться дымом! — закричала она отчаянно. — Господи, ты слышишь меня? Помоги мне! Я не хочу становиться дымом!

— Уплывешь на крыльях ветра, — вкрадчиво пел женский голос. — Туда, где царит могильный покой…